Правильно, угрюмо проворчал полковник. В чужое оно как-то сподручнее Эх, зря я тебя в восемьдесят седьмом не посадил! От тебя одна головная боль.
Что сказал, сам понял, э? подавшись вперед, спросил Аршак. Чем недоволен, скажи? Денег мало? Неправда, дорогой, столько денег ни у одного мента нет, клянусь. Что хочешь? Спокойной жизни хочешь? Тогда живи спокойно, лови на пляже карманников, огород копай, ни о чем не думай! Хочешь деньги работать надо, рисковать надо, слушай! Меня посадить хочешь? Даже не думай, дорогой, не получится. Вместе сядем, так тебе еще и срок больше намотают. Я в зоне не пропаду, а вот что зэки с ментами делают, знаешь? Если до посадки дело дойдет, тебе, дорогой, лучше самому застрелиться. Сразу.
Хрен ты этого дождешься, непримиримо огрызнулся Скрябин. Даже и не мечтай, понял?
А я и не мечтаю, дорогой, вновь расплываясь в фальшивой улыбке, ответил Аршак. Что ты, в самом деле? Нам с тобой работать и работать! Павел Кондратьевич губернатором станет, ты при нем главным ментом Краснодарского края сделаешься, а я буду к вам на поклон ходить, подарки носить: помоги, дорогой, выручи старого друга!
В дверь постучали. Будущий губернатор, успевший, пока на него никто не смотрел, налить себе вторую рюмку водки по одной на каждое предстоящее совещание, опять вздрогнул, плеснув водкой на брюки.
А, дьявол! выругался он. Не кабинет, а проходной двор!
Заходи, дорогой! крикнул Аршак.
На пороге появился человек лет сорока с небольшим, в жеваном цивильном костюме, с пепельными волосами и унылым лицом, на котором, казалось, навеки застыло выражение смертельной скуки. Рубашка на нем была несвежая, а старомодный узкий галстук сбился на сторону, предательски открывая место, где от рубашки оторвалась пуговица. В руке вошедший держал потрепанную дерматиновую папку на «молнии»; собачка на «молнии» отсутствовала, и из папки буйно выпирали какие-то мятые бумажки, имевшие такой вид, будто в них неоднократно заворачивали селедку, бутерброды с колбасой и маслом и прочую аппетитную снедь.
Стоя в дверях, вошедший обвел присутствующих скучающим взглядом мутноватых, будто с перепоя или от недосыпания глаз и слегка подтянулся, увидев сидевшего на диване мэра со стопкой водки наизготовку.
Это еще что за явление природы? изумился последний.
Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Синица, вяло отрапортовало «явление природы». Разрешите обратиться к полковнику Скрябину?
Валяйте, теряя к вошедшему всяческий интерес, разрешил мэр и залпом выпил водку. Проходной двор, повторил он, с аппетитом нюхая рукав.
Давай, давай, Синица, что там у тебя? нетерпеливо сказал полковник.
Факс из Москвы, копаясь в папке, ответил Синица таким тоном, словно сообщал полковнику о безвременной кончине их общего знакомого.
Ну, давай, что ты там роешься?
Виноват, одну секунду Ага, есть!
Синица наконец извлек из папки и протянул Скрябину лист бумаги.
А почему такой мятый? недовольно спросил Петр Иванович. Ты что, подтирался им, что ли?
Никак нет, с тихой грустью ответил Синица и равнодушно уставился в стену поверх головы полковника. Он чем-то неуловимо напоминал заморенного работой осла, на которого можно орать до посинения и даже бить, и все с одинаковым успехом с места его все равно не сдвинешь.
Ты когда приведешь себя в человеческий вид? рассеянно осведомился полковник, погружаясь в чтение московского факса. Тоже мне, старший оперуполномоченный! Тобой только ворон пугать!
В огороде, негромко уточнил Аршак, ни к кому конкретно не обращаясь. На даче, э?
Виноват, с безграничным терпением вьючного животного ответил Синица.
Сам знаю, что виноват, скользя глазами по строчкам, механически произнес Скрябин. Еще раз попадешься мне в таком виде сошлю в участковые!
Так точно, с прежним выражением сказал Синица.
Чувствовалось, что этот обмен репликами происходит не в первый раз и даже не в десятый и все с одинаковым результатом.
Ладно, свободен, не поднимая глаз от бумаги, проворчал Скрябин. Иди работай.
Действительно, чучело, сказал мэр, когда за Синицей закрылась дверь. Ну и кадры у тебя, Скрябин! Гнать надо этого разгильдяя, в три шеи гнать!
Работник хороший, рассеянно возразил Скрябин, безуспешно пытаясь разгладить на колене мятый факс. Можно сказать, незаменимый. Не голова компьютер.