Портос наконец-то почувствовал себя в безопасности. И тут же ощутил чудовищный голод.
5. Крыша
Он всегда любил высоту. Ещё в детстве лучше всех лазил по деревьям: безо всякого страха забирался на старые, достигающие пятого-шестого этажа тополя Карнизы, пожарные лестницы, лестничные пролёты влекли его неодолимо. Или была ещё такая забава: забраться по балконным решёткам на девятый этаж и спуститься обратно. Но больше всего влекли его крыши. И чем выше тем краше! Чтобы сердце ёкало в груди.
Ему нравилось стоять и смотреть на город. Чувство волнения чудесным образом мешалось с чувством отрешённости. Казалось, если стоять так достаточно долго, можно постичь суть бытия
Сути он не постиг. А привычка осталась.
Вот и сейчас он стоял на верхней площадке недостроенного небоскрёба, взирал на догорающий в заливе закат, на раскалённые электрическими огнями улицы, на бездонное, проваливающееся в метафизическую черноту небо.
Стук торопливых, но уверенных в своей правоте шагов гулко разнёсся по пустой бетонной коробке.
Он не стал оборачиваться. Он ждал этих шагов.
6. Поцелуй
Ты, как всегда, пунктуальна, заметил он, по прежнему не оборачиваясь, но чувствуя у правого виска слегка учащённое дыхание.
Пришедшая (ибо была это молодая, очень эффектная женщина в чёрном костюме) слегка усмехнулась кончиками губ и едва приметным прищуром птичьих глаз.
Если помнишь, я никогда не опаздывала на репетиции, голос её звучал грубовато, надтреснуто, но обладал странной (и от того почти страшной) притягательной силой. В нём чувствовалась тёмная музыка: чувственная, пленяющая своей томной фальшью.
Я помню, у мужчины голос, напротив, был мелодичный, юношески чистый, с лёгкими искорками иронии. Я даже помню наш первый поцелуй.
Боже! Зачем вспоминать это убожество?
Отчего же! Было забавно.
Было стыдно.
На самом деле и ему, и ей тогда было просто страшно. В очередном спектакле студии им достались главные роли.
Деревянное ружьё мне пришлось собственноручно стругать на уроках труда.
Да, ты играл солдата. А я заколдованную принцессу
Которую солдат должен был расколдовать
Поцелуем.
С поцелуем у нас сразу не заладилось, разулыбался мужчина. Я смущался чудовищно: мгновенно становился более деревянным, чем ружьё.
А я начинала неумолимо краснеть.
Что тебя очень красило!
Женщина улыбнулась вновь только уголками губ.
На премьере ты всё-таки набрался храбрости и ткнулся носом мне в щёку.
Под свист, хохот и топот зрительного зала.
Это было ужасно! Я сразу убежала за кулисы и отказалась выходить в следующей сцене.
Пришлось скомкать финал. Де Тревиль был вне себя от ярости.
Зато публика бесновалась от восторга, требуя повторить сцену с поцелуем на бис!