Куртка, вся в дырах,
И трубка неугасная в зубах,
Стан, как фокмачта, и, как парус, валкий,
Нетвердый шаг, - то отблеск, хоть и жалкий,
Достоинств прежних. Голова в тряпьях,
Наверченных чалмою второпях,
Взамен штанов, сносившихся так рано
(Шипы растут повсюду невозбранно),
Циновки клок, скрепленный кое-как,
Она ж - и шаровары, и колпак;
Босые ноги, облик загорелый
Несвойственно то, мнится, расе белой.
Оружье - знак, что белым он сродни;
Воюем просвещенно мы одни.
Из-за широких плеч ружье глядело,
Их службы флотской попригнуло дело,
Но мышцы, как у вепря, были все ж.
И без ножен висел булатный нож
(К чему ножны?). Как верные супруги,
За поясом - два пистолета. (Други,
Насмешки нет в сравнении моем!
Хоть пуст один, все цел заряд в другом).
Бывалый штык (хранительной оправой
Не баловал вояка стали ржавой)
Его воинский дополняет вид...
Таким чете бродяга предстоит!
XXI
"Бэн Бантинг!" - Торквиль пришлецу вскричал:
"Что? Как дела?.." Тот головой качал.
-"И так, и сяк. А нового не мало.
В виду корабль". - "Корабль? И не бывало!
Я на море не видел ничего".
-"Не мог ты с бухты уследить его.
Проклятый парус я завидел с кряжа
Издалека: моя сегодня стража.
Был добрый ветр, - да парус не к добру"...
- "Так якорь здесь он бросил ввечеру?"
- "Нет; но пока не стихнул ветр упорный,
На нас он шел". - "Чей флаг?" - "Трубы
подзорной
Я, жаль, не взял. Но, судя по всему,
Нам радоваться нечего ему".
- "Гость с пушками?" - "Еще б! Поди, облаву
На нас затеют. Чует зверь расправу".
- "Травить нас станут? Что ж? Нам не бежать!
Мы не привыкли пред врагом дрожать,
На месте встретить смерть мы, брат, сумеем".
- "Так! Все мы то, товарищ, разумеем".
- "Что Христиан?" - "Тревогу свистнул он.
Везде оружье чистят. Припасен
Наряд готовый легких двух орудий...
Тебя лишь нет!" - "Моей вам нужно груди?
Недосчитаться будет вам нельзя
В рядах меня. Нам всем - одна стезя...
О если б, Ньюга, шел я одинокий
На смертный бой, на зов судьбы жестокой!
Удел мой делишь - ты... Но не держи!
Меня в сей миг! Слезу заворожи!
Что б ни было, я - твой. И будь, что будет!.."
Тут Бэн: "Флотяга дела не забудет!"
ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ
I
Бой смолк, и смеркли молнии в дыму,
Что кроет, гибель окрылив, во тьму
Гортани смерти. Серный смрад оставил
Лицо земли и небеса бесславил;
И не будил пальбы раскатный гром
Лесных раздумий и долинных дрем.
Голодных жерл отгрохотали ревы;
Насыщены отмстительные гневы.
Мятежники сокрушены. В плену
Завидуют живые падших сну.
Немногим, что попрятались в дубравы,
Стал остров милый - островом облавы.
Им нет пристанища. В кольце морей,
Отступников отчизны, как зверей,
Их травят. Не дитя бежит к родимой
То ищут люди дебри нелюдимой;
Но от людей верней спасут берлоги
Волков и львов, чем жертв двуногих ноги.
II
Простерлася незыблемой пятой
Скала далече в море. Вал крутой
По ней в час бури, предводя бойцов,
На приступ лезет, и стремглав с зубцов
В глубь падает, где полчища бушуют,
Под белым знаменем утес воюют.
Но тих прибой. Томима жаждой злой,
В крови, без сил, стеснилась под скалой
Горсть беглых, - но с оружьем, - гордой воле
Не изменив и в безысходной доле.
Не вовсе мужи разучились мыслить:
Спасительней упорствовать, чем числить
Опасности, и что им суждено,
Они, дерзнув, предвидели давно.
Но в них жила надежда - не прощенья,
Забвенья только, или небреженья,
Надежда, что ловец и не найдет
Их логова в дали пустынных вод.
Надежда пела - отошла забота
Последнего с отечеством расчета.
Их грешный рай, их изумрудный скит
Святой их воли - боле не таит.
Их чувства лучшие на них самих
Обрушились; день судный дел лихих
Настал. Гонимым и в отчизне новой,
Им каждый шаг ко плахе путь готовый.
Лазейки нет.