То правда, государь прошелестел одними разбитыми в кровь губами Лукомский. Шел отравить тебя видом спокойный, а с душой, тревожной, противящейся злодейству, вопиющей
Задумался государь, остановив свой взгляд выжидающий на князе. Поражало упорство того не выдать единомышленников, пославших его на верную гибель. Ведь, отравив его, яд-то мгновенный оказался! попался в момент всё равно, тех же пыток лютых и казни удостоился.
Я жду, Иван недовольно посмотрел на него государь и грозно вымолвил. Услышу ли раскаяние твоё и признание: Казимир с Александром или кто иной надоумил тебя отравить государя московского?..
Причём здесь Казимир Его самого тайные иудеи отравили медленным ядом А тебя мгновенным от имени Казимира отравить вздумали начал было говорить Лукомский, но тут же осекся.
Что? тихо молвил государь и почувствовал лёгкое головокружение. Зачем?..
Не знаю
Ты хоть уверен в том, что сказал?..
Конечно, нет, государь Впрочем, какая разница Истина всегда недостижимая и ускользающая
И этой ускользающей истиной ты не хочешь поделиться со своим государем?..
Не могу я всего знать И сказать всё, государь, не могу, поскольку слово честное дал Поскольку повязана душа моя Куплена с потрохами Да и меня всего с потрохами купили и молчать для спокойствия моих близких обязали
Но ты же мне крест целовал
Нету моей силушки оправдываться перед тобой за крестоцелование тебе, государь, после других моих измен и предательств в сердцах произнес Лукомский и рванул нательную рубаху на груди, обнажив страшные кровавые раны. Только душе вопиющей изменять не буду, ни при жизни непутевой, ни при казни заслуженной
Есть какая просьба ко мне
Думаешь, за жизнь цепляться буду Без надобности мне она Впрочем, сожги меня вместе с моим несчастным Матиасом Как когда-то твой дядя Иван Можайский сжег за лжеволшебство супругов Мамонов в граде Николы Меченосца Этой смерти многие боятся А напрасно Мамоны показали всем, как надо уходить из жизни Пусть все считают их еретиками, а они так не считают они свободны в выборе ухода из грешной жизни, отрешения, исчезновения Пойми, не хочу говорить ничего о твоём отравлении, о собственном жертвоприношении, потому что судьба твоя и престола русского в твоих руках, больше ничьих И жизнь твою Дмитрий-внук спас, а ты его жизнь не спасёшь Не я, а ты потому будешь перед смертью каяться и просить его о прощении Впрочем, всё это домыслы Я ни в чем не уверен Прости, государь Не я, грешник, буду каяться за содеянное благодаря душе вопиющей и твоему Дмитрию-внуку, спасителю твоему А тебе, праведнику Ивану Великому, княжья воля которого равна Божьей, придётся каяться прости, государь
Крута была лестница за шестьдесят ступенек, как лет в сии «последние миги последних времён», на грани «конца света» или уже за гранью «конца света», по которой государь уходил из темницы от Хроноса-Лукомского, узнав что этот «конец света» был предназначен для короля Казимира и него одновременно, ради чего неизвестно Может, ради Царства Дмитрия-внука?.. «Так ведь ещё успеется, повенчаю его на Царство Шапкой Мономаха на зло римлянке думал государь. Слава Богу, что лютые враги литовские, Казимир и Александр на отравление пошли А что, может, правда, выдать дочку Елену за Александра Литовского Вот это поворот, достойный государя, пекущегося о собирании русских земель и народов Никто не ждёт такого, ни великие княгини Софья и Елена, ни будущие великие князья Дмитрий-внук и Василий-сын Именно в таком порядке, великие князья Дмитрий и Василий После четверти века последних времён в своей личной судьбе только конец света отменяется! Править надобно и о Руси Святой печься»
Попавший в подозрение Федор Бельский отделался легким испугом его милосердный государь сослал в Углич. Изменников и отравителей, не исправившихся в грехе гордыни, государь велел сурово наказать, чтоб другим было не повадно. Богдана Селевина засекли до смерти кнутом, его брату Алексею отрубили голову. Лукомского вместе с его нестойким единомышленником, поляком Матиасом сожгли публично в клетке на берегу Москвы-реки. Матиас страшно, не человечески орал и требовал пощады и снисхождения, а Лукомский был спокоен и всемогущ в своём спокойном жертвенном величии, как Хронос Всесильный