Пошла матушка к нашему исправнику, в ноги ему бросилась. Пожалел меня Сергей Павлович и взял на службу, на батюшкино место. Три года я в полицейском управлении прослужил. А как смута началась, так моя карьера вверх устремилась. У нас все становые в отставку вышли по прошениям боялись, что застрелят их анархисты-коммунисты или мужички на вилы поднимут. А нынешним летом в квартиру нашего полицейского надзирателя кто-то ночью из охотничьего ружья стрельнул. Надзиратель утра не дождался из города убежал, а прошение об отставке по почте выслал, из Киева. Исправник меня на его место и поставил. Я пока должность исправляю, но жду приказа об утверждении.
Стало быть, не боитесь?
Боюсь, еще как боюсь. А куда деваться? Не мне такими предложениями разбрасываться. Я двести рублей в год получал, а теперь, с наградными и праздничными, почти семьсот!
Да, сказал коммерсант, едва заметно усмехнувшись, деньги немалые.
Ну, для столицы, может быть, и небольшие, а для нашей провинции хорошие. Кроме того, матушка коров держит, молоком торгует.
И к рукам, небось, чего-нибудь прилипает?
Тараканов насупился:
Если я вам сейчас скажу, что мзду не беру, вы, наверное, не поверите?
Прошу прощения, но нет, не поверю.
Что ж, переубеждать не буду. Только вот что хочу вам сказать. У нас в городе и шести тысяч душ не наберется. Каждая собака тебя знает. Каждый друг другу кум, сват и брат. Возьми я сегодня утром рубль, в обед исправник будет знать, на что я его потратил.
То есть не берете, потому что начальства боитесь?
Не только и не столько. Просто так ведь никто не даст, дадут за услуги. А как в пословице говорится, «Коготок увяз, всей птичке пропасть». Да и царева жалования мне хватает. Я холост, потребности невелики, за квартиру платить не надо, слава богу, свой дом имею. А на щи и кашу мы с матушкой зарабатываем.
А не обрыдли ли щи с кашей? Не хочется ли пулярочки да икорки?
Ну, икоркой мы с матушкой себя по праздникам балуем. Вот, кстати, купил в Москве дешево, по случаю. Чиновник вынул из стоявшей на соседнем сиденье корзины полуфунтовую банку осетровой икры. По мне, главное, чтобы совесть чистой была, чтобы спать не мешала. А крепкий сон человека с чистой совестью ни за какие деньги не купишь.
Браво! Коммерсант захлопал в ладоши. Если в России в полиции служат такие юноши, то не все еще потеряно. Только кажется мне, что таких, как вы, меньшинство. Или я опять ошибаюсь?
Тараканов покраснел:
Позвольте мне на ваш вопрос не отвечать.
Да воля ваша, не отвечайте. Тут и без вашего ответа все ясно.
Оба пассажира надолго замолчали.
В темном окне поезда замелькали металлические конструкции.
Мост проезжаем, через пять минут прибудем, можно и на выход собираться. Тараканов встал, застегнул шинель, нахлобучил на голову шапку и стал повязывать башлык. Вы в наши палестины, я извиняюсь, по какой надобности? В гости к кому или по делам?
По делам, к купцу одному вашему, условие заключать.
А что на ночь-то глядя? Сейчас шесть с половиной, пока прибудем, пока до города доберемся восьмой час, найдете купца-то? А то у нас улицы не освещаются.
В гостинице переночую, с утра дела сделаю, да и обратно, ответил, вставая и надевая котиковую шапку, коммерсант.
Паровоз, подъезжая к станции, дал пронзительный гудок, зашипел, сбрасывая пар, и остановился. Кондуктор открыл дверь вагона. На улице шел снег. Немногочисленные пассажиры вышли на платформу и разошлись по привокзальной площади: шубы и шинели стали кликать извозчиков, тулупы и сибирки, перекинув через плечи мешки, побрели пешком.
Может быть, в буфет, пропустим по рюмочке? Мой черед угощать. Тараканов указал рукой на два светящихся окна вокзала.
Я бы с удовольствием, но не могу. Завтра дело важное, надо быть со свежей головой.
Тараканов явно обрадовался:
Понимаю. Ну что ж, не буду настаивать. У меня, признаться, время тоже ограничено дежурю сегодня, к восьми на службу. Но в буфет я все-таки зайду, буфетчику кой-чего в Москве купил по его просьбе, надобно отдать. Прощайте, благодарю за компанию.
И вам удачного дежурства. Честь имею.
Тараканов хотел зайти в буфет и для другой цели.
Его матушка питие хмельной жидкости, мягко говоря, не приветствовала, и обнаружение ею от сына запаха коньяка сулило исправляющему должность полицейского надзирателя множество неприятных разговоров. А в буфете можно было и щец похлебать, и чайку с баранками напиться, не осталось бы от запаха и следа.