И? спросила я, покраснев.
Это уже второй за тот год! У тебя саморегенерирующаяся плева?
Он так и сказал «саморегенерирующаяся» и ни разу не заикнулся. Макс перестал подмахивать барменше и удивленно посмотрел на своего друга. Кан бросил газету на стойку и вопросительно выгнул бровь. Он был такой красивый, когда так делал, что я не сразу нашла ответ.
Девушка-бармен уставилась на меня:
Так это было по-настоящему? спросила она, хватая газету. Оу-о! Как бы я хотела встретить такого мужчину.
Я сам бы хотел! сказал Дима, в упор разглядывая меня.
А почему вы расстались? спросила девушка.
Да, сказал Дима. Он тебя так любил. Так опытом, понимаешь, с тобой делился
Он говорил как Шеф, но у того все могло бы сойти за шутку. Дима же рубил слова, словно Терминатор. Он вообще не имел больше склонности к шуткам. Разве что, посадить кого-нибудь на кол, или вывезти в лесополосу рыть могилы в мерзлой земле.
Ну, мало ли?..
Чего тебе мало, млять?! он был не логичнее, чем в тот прошлый раз, с Виталей.
Ревнует, что ли?
Я набрала побольше воздуха и медленно выдохнула в сторону. За попытку озвучить это Кану в лицо, я могла оглушительно схлопотать по морде. Макс что-то тихо сказал ему на ухо.
Мне интересно, как мои девочки проводят свободное время, возразил Дима.
Я не твоя девочка! прошипела я, намекая, что уже давно на него не работаю.
Я прочитал и ранен в самое сердце, сказал он сухо. И кстати, о ранениях А что ты не описала драку? С кровью, с выбитыми на пол мозгами?
Макс бросил на друга еще один взгляд, еще более удивленный. Он больше не вмешивался, но щелчком пальцев велел барменше отойти.
Я затаила дыхание, до боли сжав кулаки: он знает! О, господи! Тюремные двери распахнулись передо мной, зловеще при этом скрипнув.
Я попыталась, широко распахнув глаза:
К-к-какую драку?
Тебе-то какая разница? не веря своим ушам, рассмеялся Макс. Ты теперь за то, чтобы большие мальчики выясняли проблемы словами?
У Димы дернулся рот.
Давай, ты щас не будешь ее спасать? Этот ее герой, того мужика угрохал. Черного, заметь.
Я как-то некстати вспомнила, что у него самого-то руки в крови по локоть. Это напомнило еще кое-что.
Во-первых, никто никого не грохал. Во-вторых, я сунула ему под нос багровый шрам на руке, тот негр хотел меня изнасиловать.
Ну, это само собой, Дима отвел мою руку и показал в улыбке достижения корейских дантистов.
Насильника я бы тоже грохнул, не глядя, набычился Макс.
Я благодарно улыбнулась ему. Кан заткнулся, сузил глаза и, не подумав, залпом, выпил шпинатный сок. Его перекосило и содрогнувшись, Дима на миг утратил товарный вид.
Скажите, Дмитрий Сергеевич, нежно спросила я, в обычном сексе вы точно такой же жесткий, как в мозгоебстве?
Пластиковый стаканчик с громким треском скончался в его руке. Пару мгновений я верила, что Кан мне действительно врежет, но Дима сумел овладеть собой. Не сводя с меня глаз, он медленно разжал пальцы и то, что осталось от тары, с грохотом упало к его ногам.
Хочешь проверить? Кан подался вперед, но я не отпрянула.
О-о-о, да Сыночек родится, Скоттиком назову. В честь вас.
Деточка, сказал Дима так нежно, что у меня похолодело внутри, и указательным пальцем завел прядь волос мне за ухо. Ты так разговариваешь со мной, как будто бессмертна.
Глава 5.
«Печатная проституция»
Сидя за столом, я яростно терла уши, в надежде, что приток крови стимулирует мозг.
Третий день подряд пыталась писать рекламную заметку про Новый год. Вокруг лежала куча исписанных листов и еще столько же скомканных. Прикусив от напряжения кончик языка, я пыталась как можно радостнее встретить Новый 2003 год от имени Ангелины Злобиной.
Ирка сумела договориться с «Саппоро», что они оплатят рекламную площадь в «Sексе», если я сочиню, будто Новый год встречала у них. Они готовили какое-то супершоу на Старый новый год и Ирка соблазнила их перспективами.
Сама она как была на корпоративе в издательстве, а завтра собиралась в «Шанхай» со своим парнем, честным молодым бизнесменом. О «честности» его бизнеса говорили две вещи: он хорошо знал Диму и дружил с Максом.
Ирка звала нас с Богдановой встречать с ними Новый год. Я уже почти согласилась, но в последний миг вспомнила, с кем он дружит и отказалась. За сына-Скоттика, которого я собиралась назвать в честь него, Кан обещал назвать в мою честь торговый центр. Посмертно. А Макс обиделся, решив, что я действительно к Кану пристаю. Барменша, видно, была не в счет.