Почти совсем стемнело, когда он подошел к городской стене, представлявшей собой вал из автобусов, грузовиков, карет, легковых автомобилей, трамваев и омнибусов, который достигал местами высоты в шесть-семь метров. Соответственно, толщина такой стены измерялась несколькими помятыми корпусами. Кое-кто не поленился, перетаскав десятки тонн железа и воздвигнув памятник ржавеющей роскоши, расплющенным иллюзиям, обездвиженной суете. Над всем этим витал старый бензиновый душок, к которому примешивались воображаемые ароматы лошадиного навоза. Ролло почти соскучился.
Он вобрал в себя первую попавшуюся кошку и стал смотреть ее глазами. Это была очень голодная старая кошка, что, впрочем, никак не повлияло на ее зрение.
Он увидел проход через автомобильное кладбище извилистый и наверняка оборудованный ловушками. Вскоре он различил и тех, кого с некоторой натяжкой можно было назвать стражниками. Надо отдать им должное, они тоже засекли его появление. Он взял себе зрение, но не бесшумную крадучесть кошки, да и не очень-то пытался остаться незамеченным. Тем не менее он мог бы легко убить стражников. Играючи. Однако там, где Ролло побывал, он переродился, не так ли? Из него вынули что-то, а когда положили на место, он стал другим. Это называлось обращением. Или, иными словами, игрой с ограничениями. Значит, больше никакого зла, никакого насилия, никаких смертей
Двое сидели в одном из неплохо сохранившихся автомобилей, зажатом в нижнем ярусе этой гигантской свалки. Лицо каждого напоминало серую маску, перечеркнутую черной полосой. Это были темные очки.
Стой где стоишь, буркнул тот, который занимал место водителя.
Ролло не стал спрашивать, что случится, если он не послушается. Он уже ощутил едва заметное движение воздуха нечто вроде вертикального ветра. Но это был не ветер. Подняв голову, он увидел над собой шестиосный тягач. Громадный силуэт заслонял звезды, словно темная пылевая туманность, и медленно покачивался. Было ясно, что эта штука ни на чем не подвешена.
Стою, сказал Ролло на их языке. Изображать смирение теперь было проще простого. Гораздо труднее замаскировать иронию. Я всего лишь одинокий странник в поисках крыши над головой и куска хлеба.
И каково же твое ремесло? осведомился первый стражник.
Поначалу Ролло имел намерение назваться уличным магом, но теперь стало ясно, что в Камне прежде надо осмотреться и, возможно, обзавестись помощником. Поэтому он осторожно ответил:
Я предсказываю будущее.
Двое сидевших в машине расхохотались. Ролло не мог понять причину их веселья. Должно быть, за время пребывания в Лимбе он опять немного отстал от жизни. От чертовой современной жизни.
Ну-ка, предскажи мне будущее, потребовал первый стражник.
Для этого я должен больше узнать о вас. Чем вы занимаетесь?
Мы здесь для того, чтобы воспрепятствовать проникновению в город нежелательных элементов, предельно четко, будто следуя букве некой инструкции, изложил стражник. Можешь считать, что это наше призвание.
А разве для этого не нужно быть зрячим? осведомился Ролло, прикидываясь простачком.
Мы ночная стража, кретин, вмешался второй стражник.
В этом есть резон, решил Ролло. Глаза им не нужны, а вот слух, должно быть, острейший.
Кто это нежелательные элементы? поинтересовался он.
Разве ты надпись не читал? Второй стражник безошибочно ткнул пальцем в том направлении, где находилась плита с предупреждением. Или ты неграмотный?
Ролло начал кое о чем догадываться.
Но я пока живой, заметил он, на всякий случай приготовившись к тому, что стражники попытаются исправить столь вопиющее недоразумение.
Это я и так чую, сказал первый стражник. Но какого дьявола ты шляешься ночью?
Ролло, которому город Камень уже нравился меньше из-за невежливых обитателей с их нагоняющим скуку формализмом и дурацким самомнением, порылся в своей странной многомерной памяти в поисках подходящего ответа.
Моя тачка сдохла километрах в десяти отсюда. Пришлось топать пешком.
Ты хоть попрощался со своей тачкой как следует? поинтересовался второй стражник.
Да, я даже хотел ее похоронить, но потом решил, что это отнимет слишком много времени, доверительно сообщил Ролло.
Еще один долбаный шутник, сокрушенно пожаловался первый стражник, склонив голову, отчего казалось, что он разговаривает с собственным пупком.