Конечно, у меня были дед и баба, по отцовской линии, к которым я любил бегать в гости, так как жили они неподалеку. Деда звали Харитон, как я уже говорил, однако многие его звали дед Пультэка, почему именно возникло такое прозвище, по какой причине и что явилось основанием, мы уже никогда не узнаем. Вообще деревенские жители были еще те мастаки давать прозвища достаточно было не так произнесенного слова или фразы и к человеку мгновенно она приклеивалась, и он становился обладателем прозвища.
Одним прозвища давали по происхождению, другим по наитию. Достаточно было одному парню обмолвиться и на шпака (так у нас называли скворцов), сказать «пштак», так он тут же стал Пштаком, а позже и дети его пштаками, или детьми Пштака или пштакинчатами. Одна женщина, имени ее я уже не помню, приехала, сбегая от голода из Поволжья, и поселившись в Булаганке, женила своего сына, Ивана на девке. Уж как звали эту несчастную девку никто и не помнил, а все потому, что свекровь назвала ее при людях, как привыкла у себя на родине снохой (что до сего случая никто в селе не слыхивал), так и осталась бедная девушка Снохой, а дети ее Сночынчатами. Особо запомнилась мне баба Мещиха, которая жила неподалеку, она разговаривали с сильным поволжским акцентом, делая ударение на «о», и врезалась мне в детскую память ее фраза:
Пойду домой, в избе у меня Вовка гОлодный и Мешка гОлодный.
Фраза, в общем-то, совсем не смешная, но нам не смотря на то, что и мы были не лучше этих голодных Мешки и Вовки и также, не доедали, она, благодаря чисто манере ее произношения с определенным акцентом, казалась очень смешной.
Так вот, дом свой дед построил сам, из камня ракушечника, «семерика», так называемого, который сам и добыл, и камень этот был настолько крепок, что забить в стену гвоздь, оказывалось непосильной задачей. Люди, работавшие в скале, знали, что камень, добываемый с самых верхних слоев ракушечника, был более крепким, чем тот, который добывали с глубины, поэтому и ценился он выше. Наиболее крепким был камень, выходящий на поверхность, так называемый «дикарь», но его не брала уже никакая пилка.
Жили дед с бабой под Валком, так назывался продолговатый холм, закрывавший село от пронизывающих северных и северо-восточных ветров и тянувшийся, практически, от самого побережья Азовского моря до Вонючей балки, которая делила, собственно, село пополам. Та половина, на которой жили мы, называлась «Чортоскубы», а противоположная «Та Сторона». За Валком, простиралась степь, упираясь в подножье Вала, господствующего над всей округой, образовывая своим правым краем Балку, выходящую к самому морю. Море в этом месте, имело небольшую глубину, и, соприкасаясь с берегом, образовывало песчаный пляж, обрамленный со стороны степи, невысоким обрывом. В этой степи чуть поодаль виднелись грязевые вулканы, куда мы любили бегать пацанами, наблюдая как из-под земной толщи вырываются клубы вонючего газа, образовывая огромные бульбы. Недалеко от грязевых вулканов жили люди одна семья основала свой хутор, что было удобно не приходилось гнать далеко свою скотину, она паслась тут же неподалеку. Конечно, весной и в начале лета, скотине было хорошо кормов хватало вдоволь, степь расцветала буйством красок, пела многоголосьем пения жаворонков, колосилась стеблями ковыля, наполняя воздух благоуханием чабреца и полыни. С приходом зноя, степь выгорала на солнце, и представляла собой пустыню с пожухлой травой, с небольшими, разбросанными кое-где, островками зеленой растительности, приспособившейся к невыносимому зною.
Бегая на вулканы, по дороге мы купались в ставках, разбросанных по степи, невдалеке от деревни. Ставки имели разную глубину и обладали илистым дном, и всегда первыми купались старшие, которые умели плавать, не поднимая ил со дна, после них, ставок уже доставался всем остальным, и вымазанные детишки, после купания в мутной илистой воде, шумной ватагой неслись домой, где ждали их родные.
Местность, расположенная за Валом так и называлась Завал, другое ее название Камышлык, который разделялся условно на Великий Камышлык и Малый Камышлык. Место, где Вал выходил к морю, образовывая величественные обрывы, соединяясь с Малым Камышлыком, получило название Семеновы кручи. Происхождение этих названий уходит в давние времена, а в дни сегодняшние, с уходом предыдущих поколений, лишь единицы знают, какой местности они принадлежат. Берег моря в Камышлыке усыпан крупными камнями, перемежающимися с галькой, и встречаясь с урезом воды, резко уходит на глубину. Вода, не смешиваясь с глинистыми обрывистыми берегами, была всегда чистой и прозрачной. Благодаря этим природным качествам здесь водилось много рыбы, которую при этом можно было ловить недалеко от берега. Благодаря рыбе здесь водилось и много змей, которые питались, в основном рыбой, встречались и гадюки, отсюда и еще одно название этих мест Гадючник.