Ну, пожалуй, едемте. В лавку, а потом к вам.
Они заехали в лавку.
С дяденькой вашим Евграфом Митричем худо, сказали Косте приказчики. Они даже присылали за вами Настасью Ильинишну, но мы сказали, что вы уехавши.
Да ведь уж с ним сколько дней худо, отвечал Костя, несколько опешивши, и поморщился. Вы Настасье-то все-таки объявили, что я по делу уехал?
Сказать-то сказали, но ведь вы знаете Настасью Ильинишну. Женщина язвительная Наскажут и не ведь что.
Обеспокоят дяденьку. Они тут в лавке с полчаса вас дожидались, прибавил старший приказчик.
Странное дело Но ведь я по поставкам ездил, в казенные места ездил. Костя прошелся по лавке и сказал:
Так я поеду сейчас к нему В случае чего, так уж вы не дожидайтесь меня и запирайте лавку. Может быть, я и не вернусь.
Он вышел из лавки. Немножко поодаль, в санях его ждал Шлимович.
С дядей плохо. Присылал за мной в лавку из дома, объявил Костя Шлимовичу. Я уж, Адольф Васильич, к вам на минуточку.
Не задержу, не задержу. В полчаса пообедаем и все дело сделаем.
Они поехали.
Очень болен ваш дядя? спросил Шлимович Костю.
Да как же, помилуйте!.. Не лежит, не ходит Только сидит. У него водянка. А только болен, болен, да уж и привередлив! Весь дом смучил. Не знаю, что с ним такое теперь стряслось. Сегодня поутру ему было легче, а вот теперь присылает.
Может быть, уже развязка.
Не знаю. Но доктора сказывают, что он в таком положении может долго прожить.
Духовное завещание есть?
Кто ж его знает! То говорит, что есть, то говорит, что нет, а верного никто ничего не знает. Дама сердца у него есть, старинная, из горничных она, у нас же когда-то служила, и вот у ней есть дочь от него, так вот эта дама уж как его обхаживает насчет духовной, чтоб показал ей, но не показывает. «Будь, говорит, спокойна, обижена не будешь», а показывать не показывает. Та уж и дочь подсылала никакого толку. Мне тоже толкует: «Береги лавку, свое бережешь». Старшему приказчику тот же манер А настоящего ничего не известно.
Они приехали к Шлимовичу. Шлимович занимал небольшую, но хорошо меблированную квартиру. Среди мебели была дорогая бронза, были недурные картины, хорошие вазы, даже старинное оружие. Шлимовича и Костю встретила в передней Лизавета Николаевна.
Что это, как вы поздно, Адольф Васильич? Жду, жду к обеду и дождаться не могу, сказала она, хмурясь, но, увидав Костю, ласково протянула ему руку.
Да вот целый день по его делам провозился, кивнул Шлимович на Костю.
Ну, что же, достал ты ему денег?
Всего, всего достал. Надежда Ларионовна будет сегодня с ротондой. Куплена уж ей ротонда. Вели поставить третий прибор на стол и пусть подают кушанье, а мне с Константином Павловичем нужно еще кой-какой расчет сделать. Константин Павлыч, пожалуйте в кабинет, пригласил он Костю.
Кабинет был тоже хорошо меблирован. Мебель дорогая, солидная; книжный шкап и тяжелые кресла даже с графскими гербами, очевидно приобретенные по случаю. В уголке помещался диван, сделанный из чучела медведя. Костя и Шлимович подсели к письменному столу. Шлимович взял карандаш и придвинул к себе листик бумаги.
Полтора процента в месяц я беру обыкновенно комиссионных, если достаю кому-нибудь деньги, но тут не деньги, а товар, к тому же мне не хочется вас обижать, а потому я возьму с вас только один процент в месяц, сказал он. Товар вы взяли на шесть месяцев стало быть, шесть процентов. Товару вы купили на две тысячи С процентами вами выдано векселей больше, чем на две тысячи ну, да все равно, будем считать шесть процентов с двух тысяч
Костю покоробило.
Адольф Васильевич, да ведь это ужас что такое! произнес он.
Вовсе не ужас. Значит, вы не занимали никогда денег. Повторяю вам, что я беру по полтора и даже по два процента, а это уже с вас только, спокойно отвечал Шлимович. Заметьте, кроме того, что я устроил так, что Тугендберг взял с вас самый обыкновенный вексель
А то какой же еще берут?
С двумя бланками вот настоящий вексель, да еще требуют из предосторожности легкого подлога при подписи, чтобы быть гарантировану в верной уплате в срок. Разве вы не помните, что Тугендберг предлагал вам подписаться на векселе купцом, вместо купеческого племянника? А я устроил так, что вас от этого освободили.
Костя покраснел и тяжело вздохнул.
Сколько же с меня комиссионных? спросил он.