Где это вы, мальчик, пропадали? встретила его та. Никуда послать нельзя. Везде пропадете.
Я за тройкой посылал Сама же ты оправдывался Костя.
Ну что же, привели тройку?
Нет еще.
Это ужас, как вы копаетесь! А мы здесь сидим и ждем. Ведите же нас в буфет, по крайности, и поите чаем да велите дюшесов подать.
Сделайте одолжение. Адольф Васильич Лизавета Николаевна Пожалуйте в буфет, засуетился Костя и повел их в буфет.
Через час компания неслась на тройке в «Аркадию». Морозная пыль, выбивающаяся из-под ног лошадей, так и обдавала Надежду Ларионовну. Надежда Ларионовна куталась в свое бархатное пальто, опушенное куницами, закрывала лицо муфтой и говорила:
Хорош обожатель, нечего сказать! Не может хорошей теплой ротонды подарить и заставляет в пальтишке мерзнуть.
Ах! вздохнул сидевший против нее Костя. Да ведь уж я сказал тебе, что будет у тебя ротонда.
Когда? Когда морозы пройдут?
Завтра, послезавтра все будет.
Пора, пора вам Наде хорошую ротонду подарить, поддакивала Лизавета Николаевна. Певица такой успех имеет, такая любимица публики и вдруг без меховой ротонды! Да будь Надя немножко поветренее, у ней завтра бы сразу две ротонды явились. Теперь она так себя через свой талант поставила, что всякий за честь считает хоть один пальчик ее поцеловать.
Костя молчал.
И не диво бы, если человеку денег взять негде, продолжала Надежда Ларионовна. А то человек около денег и только не хочет постараться, не хочет похлопотать. Боже мой! проговорил наконец Костя. Да ведь я сказал тебе, что у меня во время болезни дяди маленькое междометие насчет денег вышло. Ну, погоди чуточку Всякий человек может быть несколько дней не при деньгах.
С банкирами случается. Ведь на ротонду нужно не сто, не двести рублей. Уж покупать, так покупать хорошую вещь.
У кого денежное междометие, тот старается занять, чтобы утешить свой предмет, а ты и этого не хочешь. Чего ты боишься-то! Тебе дадут. Ты не нищий, не прощелыга. Прощелыги и те деньги достают, когда постараются. А просто ты ленивый мальчик. Робкий и ленивый. Попросту дурак.
Надюша! Зачем же так? И вдруг при всей публике! конфузливо пробормотал Костя.
Что такое: при всей публике! Здесь все свои. А конечно же дурак
Вовсе я не дурак. А понятное дело, если человек никогда не занимал, то ему дико и совестно. Да и кроме того Минуточки свободной нет, пока дядя болен Ведь он при смерти болен. Не ходит, не лежит, а только сидит. Просто отлучиться от него невозможно. Уж как я от него сегодня урвался даже и не знаю. Все заставляет сидеть около себя, все заставляет божественные книжки ему читать. Знаешь, как я сегодня урвался? Хоть и совестно при Адольфе Васильиче говорить, а уж скажу, кивнул Костя на Шлимовича. Наврал ему, что сегодня надо идти в заседание конкурса одного несостоятельного должника. Узнает старик, что никакого заседания сегодня нет, страх как рассердится, что я его надул, и никакого наследства не оставит
Пой, пой ударила его муфтой по носу Надежда Ларионовна. Знаю я тебя. А я тебе вот что скажу и это будет мой последний сказ: ежели на этой неделе у меня не будет всего того, что я прошу, то я тебя возьму да и брошу. Ты не веришь? Ей-ей, брошу. Плевать мне на тебя.
Ты думаешь, обожателей-то не найдется? Со всех сторон, батюшка, пристают, только стоит взглянуть на них поласковее. Видел, давеча у моей уборной изнывал брюнетик с бородавкой на щеке и в золотом пенсне? Так вот уж он давным-давно около меня увивается, и стоит мне только слово сказать, так и лошади у меня будут, и ротонда, и бриллиантовая брошка. Все, все будет. Стар он и неказист из лица, так ведь с лица не воду пить. Был бы добрый человек да баловал меня. Что мне такое лицо! Мне хоть бы песок да солил.
Лизавета Николаевна захохотала. Фыркнул и Шлимович.
Костя слушал и сидел как на иголках.
Наконец показались электрические фонари «Аркадии». Ямщик свистнул и погнал лошадей. Лошади понеслись вскачь и вскоре остановились у подъезда. Подбежали посыльные, какие-то люди в полушубках и передниках и начали высаживать из саней компанию. Костя выходил из саней тоже и чуть не плакал. Слезы давили ему горло. Нижняя губа тряслась.
Глава IX
Костя Бережков, Надежда Ларионовна, Шлимович и Лизавета Николаевна шли по зимнему саду ресторана «Аркадия». Перед ними в почтительной позе пятился задом поймавший их еще в прихожей круглолицый слуга татарин во фраке и белом жилете с салфеткой под мышкой и говорил: