И как к тебе трико идет Какая у тебя ножка хорошенькая, особливо вот здесь в этих местах.
Хороша, да не ваша. И не будет ваша, не будет, покуда ротонду не получу.
Душу черту продам, а уж ротонда у тебя будет.
Ротонда, лошади и брошка бриллиантовая, а то фють! Надежда Ларионовна сделала жест рукой, хлопнула себя по бедру и отвернулась.
Так ты выйдешь потом в залу? снова начал Костя.
Выйду, выйду, уходите только скорей.
Надежда Ларионовна, приготовьтесь! подбежал к ней режиссер. Сейчас ваш выход.
Готова. Прогоните только вот этого отвечала Надежда Ларионовна, указывая на Костю.
Ухожу, ухожу пробормотал Костя. Ну, счастливо тебе Хлопать иду. Все руки себе отобью. Он подал режиссеру руку, шепнув: Приходите потом в буфет выпить, и на цыпочках стал уходить со сцены.
Глава VII
С шумом и громом встретила публика Надежду Ларионовну, когда та, выскочив на сцену, побежала к рампе, улыбнулась и сделала ручкой. Всех поразил ее костюм. В этом костюме она появилась в первый раз. Он был уже совсем откровенен. В таких костюмах появляются только акробатки, жонглирующие в цирке на канате. Что же касается до декольте корсажа, то оно даже перехвастало корсаж акробатки. Оркестр сделал аккорд. Капельмейстер дал смычком знак Надежде Ларионовне, и она запела. Пела она какие-то дрянненькие сальные куплеты очень слабеньким голоском и поминутно фальшивя, но, тем не менее, после каждого куплета публика приходила в восторг и неистово аплодировала. Причиной успеха был костюм, позволявший видеть действительно стройные формы Надежды Ларионовны и ухарские, впрочем не лишенные некоторой грации, жесты. В особенности приходил в восторг сидевший неподалеку от Кости Бережкова старик с усатой военной физиономией, с двойным подбородком и оттопыренной нижней губой. Одет он был в черный сюртук и имел в петлице орденскую ленточку. Он привскакивал даже на кресле во время аплодисментов и аплодировал, поднимая руки кверху и как бы простирая их к Надежде Ларионовне Этот старик не был в числе завсегдатаев театрика, Костя видел его в первый раз и уже ревновал к Надежде Ларионовне.
«Вот, вот Этот старик, должно быть, тот самый полковник и есть, который предлагает Наде ротонду и лошадей и про которого говорила ее тетка, думалось ему. Ах, старый пес! Туда же! Да и Надя-то Неужели она может польститься на такую старую тушу, хоть бы из-за корысти? Надо, надо подарить ей ротонду. Во что бы то ни стало надо».
Браво, браво, Люлина! закричал Костя, дабы перекричать старика, приподнялся на своем кресле и стал стучать о пол своим креслом.
К нему наклонился сидевший по левую от него руку тощий, с геморроидальным лицом пожилой мужчина в пенсне и пестром галстуке и произнес:
Какова Люлина-то! Раз от разу лучше. Это совсем русская Филиппо. Да что! Сегодня она даже Филиппо перещеголяла.
Филиппо-с ей в подметки не стоит. За пояс она заткнула Филиппо, слышалось дальше. С каждым днем развивается женщина. Вы посмотрите, что из нее выйдет! Далеко пойдет.
Надо поддержать! Надо поддержать! раздавалось сзади, и аплодисменты трещали.
Надежда Ларионовна торжествовала. Она улыбалась приветливой улыбкой и кланялась направо и налево. Но вот она кончила куплеты и вприпрыжку убежала за кулисы. Взрыв рукоплесканий, и начались вызовы. Она выбегала, приседала и делала ручки.
Черт знает, что за улыбка у ней канальская! воскликнул старик с военной физиономией, и его всего даже как-то передернуло на кресле.
«Бис, бис!» кричала публика, требуя повторения. Надежда Ларионовна опять показалась у рампы и повторила два последних куплета. Аплодисменты усилились. Костя бил в ладоши и млел. На глазах его даже блестели слезы. Такой успех Надежды Ларионовны он видел в первый раз.
Любимицей, любимицей, положительно любимицей всей публики будет, ораторствовал перед соседями по креслу геморроидальный человек в пестром галстуке. Господа! Надо поощрить веночком Поднесемте в следующий раз ей венок. Сложимся и поднесем. Ну, что стоит поощрить венком? Таланты надо поощрять.
Вызовы все еще продолжались.
Прачку, прачку! кричала публика, требуя исполнения куплетов «Прачка», с успехом петых уже раньше Надеждой Ларионовной.
Надежда Ларионовна опять подбежала к рампе, пошепталась с капельмейстером и запела «Прачку». Куплеты были старинные, хорошо знакомые завсегдатаям театрика, и завсегдатаи начали подпевать Надежде Ларионовне, мерно ударяя ладонями в такт музыки. Кончились эти куплеты и снова раздались аплодисменты.