Тебе вот смешно, а люди этого Дениса пожёстче оказались.
Позвольте-позвольте, неужели вы рассчитываете, что мы будем разбираться со всеми уголовниками вашего города? холодновато осведомился Георгий Васильевич. Он отодвинул стул и сел напротив Букваря, с интересом его рассматривая.
Нет, что вы, конечно, нет вздохнул Сан Саныч, но в его вздохе явственно читалось: «Конечно, да, что вам стоит?!» Я хотел посоветоваться, что мне теперь делать?
Похоже, они от тебя не отстанут, не один, так другой, сказал я. Придётся всё-таки в полицию заявить. Дело серьёзное, без внимания не оставят, я думаю.
Да я уже по этому поводу ходил к архимандриту, он руками так махал, мало что не взлетел. Запретил строго-настрого. Говорит, дело нарушит облик благочиния Академии. Короче, от всего отказался.
Тогда плохо, одному тебе трудновато придётся, сказал я.
Сам знаю, но ведь что-то делать надо? голос Букваря дрогнул.
Ну, что ж, подумайте об эмиграции, предложил Георгий Васильевич.
Об эмиграции? переспросил Букварь, видно, ему такая мысль в голову не приходила. А куда?
Куда-нибудь подальше. Да хоть в Австралию. Дальше вроде некуда. Можно поискать другой глобус, но жить там будет трудновато.
Букварь посмотрел на дьявола с откровенным страхом.
А типография?
Забудьте.
А а мой дом?
Продадите.
А библиотека?!
В век электронных книг это не проблема. Но если хотите, заберите с собой.
Да что я буду делать в Австралии?!
Вы неправильно ставите вопрос, спокойно пояснил Георгий Васильевич. Прежде всего, в Австралии вы будете жить. А здесь ещё неизвестно. И по сравнению с этим, все прочие проблемы решительно теряют важность. Вы, кажется, физик по первому образованию? Значит, будете работать физиком.
В Австралии нет физики!
Ну, значит, будете монтировать кондиционеры, пасти кенгуру или работать на заправке, там разберётесь. Можно, конечно, получить приход на земле Франца-Иосифа или где-нибудь в этом роде, но вряд ли вас привлечёт подобная перспектива, не так ли?
Я не знаю
Так, так. Чего уж там. А в Австралии, по крайней мере, тепло. Вот, собственно говоря, и всё, что вы собирались с нами обсудить. Позвольте пожелать вам всего наилучшего и счастливого пути.
А
До свидания.
Букварь встал, рассеянно провёл пальцами по щеке, оставляя красные полосы, и не прощаясь, вышел. Больше я его не видел. А примерно через полгода я обнаружил в Интернете страничку Букваря на австралийском домене. Он всё-таки стал антиподом и в каждом посте матерно крыл свою бывшую родину.
Глава 25
Я только что закончил утренний приём и, отдыхая, разглядывал монеты свой сегодняшний заработок. Среди них не было двух одинаковых. Потёртые, некоторые с отрубленными или отломанными краями, с грубой и непонятной чеканкой, они, тем не менее, были полноценным платёжным средством. Попадались невесть как уцелевшие римские монеты, английские денарии, и, по-моему, даже арабские дирхемы. Каждый из этих серебряных или медных неровных кружочков (золота в тот день мне не досталось) до меня держали в руках сотни, если не тысячи людей, и если бы деньги обладали способностью говорить, они могли бы рассказать поистине удивительные истории.
Увлёкшись монетами, я не заметил, как в комнату вошёл де Кастр.
Здравствуй, Павел, сказал он, я хочу сообщить тебе кое-что. Ты не занят?
Нет, отец мой, слушаю вас. Присядьте вот сюда.
Нет-нет, ты предлагаешь мне табурет для больных? Я ни за что на него не сяду, уж больно примета скверная! рассмеялся епископ и подошёл к открытому окну. Вот что, Павел. Мне надо будет на несколько дней покинуть Тулузу, так что дом остаётся в полном твоём распоряжении. Но, ежели хочешь, можешь поехать со мной.
А куда?
В Фанжо.
Что такое Фанжо?
Это скучный городок невдалеке от Каркассона. Там нет совершенно ничего интересного, но графу Тулузы взбрело в голову устроить богословский диспут именно там, ну и мне придётся поехать, чтобы принять в нём участие.
Простите меня, но я не понимаю логики Раймунда. Зачем ехать в какой-то захудалый Фанжо, когда диспут можно провести прямо здесь, в Тулузе?
Видишь ли, друг мой Павел, всё не так просто, ответил епископ. На диспуте настаивает некий заезжий монах по имени Доминик де Гусман. Проезжая через Фанжо, он узнал, что там собралась большая община добрых христиан, а неприязнь населения к католицизму столь сильна, что местный священник вынужден был спасаться бегством, бросив приход. Этот де Гусман, как говорят, необыкновенно красноречив, вот он и решил показать свои силы и вернуть горожан в лоно Рима. Послушать его приедут граф с женой и сыном, но, чтобы диспут был именно диспутом, а не проповедью, монаху должен кто-то оппонировать. Выбор графа пал на меня.