По мнению автора создание и завершение интегративной картины мира (онтология) необходимы старому для формирования комфортной ниши существования, «островка безопасности» в волнах внешних воздействий, по моим же убеждениям эта работа и есть осмысление своего существования, придание ему человеческого достоинства, интуитивное противостояние энтропии материального мира. Не изоляция и укрытие в своей нише-норе, а признание единство себя и мира вот основание старческой, ничем не ограничиваемой свободы творчества.
В статье В. В. Костецкого «Как возможно обаяние старости» [27] обсуждается ущербность общественной и семейной жизни без стариков на примере нефте-газо-городов Западной Сибири.
Инициация в старики в русском обиходе сопровождается ритуалом смены имени с Ивана Ивановича на Иваныча.
Обаяние стариков строится на том, что « Они творят добро, не привлекая к этому внимания. Их глаза не блестят, как у детей, и не «глядят» как у взрослых, но лучатся, когда старики одобряют, и сверкают, когда во взгляде появляется осуждение. Живые взгляды стариков славный витамин целостности человека в душе каждой личности. Молодым и взрослым нужны лучистые и сверкающие взгляды тех, кто пережил в душе трагедию меланхоличного пессимизма старости.»
Оригинальна позиция А. А. Погребняка [53], утверждающего, что современная медицина «борется» со старостью как болезненностью и озабочена лишь продолжением жизни, ценностью весьма сомнительной. Действительно, медицина практически давно уже перестала лечить болезни но научилась ловко протезировать здоровье: лекарствами, подпорками, каталками, очками, мостами и челюстями, ингаляторами и т. п.
«Уродливое тело Сократа, сухощавое и якобы склонное к онанизму тело Канта, инфицированное и страдающее тело Ницше, задыхающееся и стремящееся к самоизоляции тело Пруста, возбужденное кокаином и все тем же онанизмом тело молодого Фрейда и его же старое тело, не испытывающее более никаких приятных ощущений, эти тела есть связки инсинуаций и грез. Эти фантомы принадлежат культуре, они давно стали общими местами, а общие места и охраняются сообща» всё это яркие противопоставления культурного и человеческого. Более того, у меня самого с детства, с момента рождения трансцедентальная старость по формуле врачей «не жилец». Такая старость становится средством интенсификации не столько жизнедеятельности, сколько мыследеятельности, усиливает жажду жизни и творчества.
В экстравагантной статье М. В. Старикова [64] жизнь описывается как сооружение себе надгробия и отнесения смыслов СВОЕЙ жизни в ЧУЖОЕ будущее.
В работе Д. А. Бабушкиной и Н. А. Крыловой [6] обсуждается судьба и старость русских рокеров.
Они противопоставляли себя молодых старым, но теперь они старые: кому они теперь противостоят, если их старые уже ушли и их прошлое уже уходит и выживается другим прошлым, которым они и есть? А противопоставляться надо, иначе это не рок.
Ю. М. Шор [70] определяет старость как определенное состояние:
«Старость часть жизни, жизненное состояние. Старость еще жизнь. Мы обречены прожить старость, перенести, перетерпеть ее. Более того. Поскольку вторая, заключительная дата точно неизвестна, нам суждено жить в неизвестности, под дамокловым мечом неизбежного.
Что значит жить в старости? Это означает жить на последнем отрезке пути. Не в начале, когда все впереди, а в конце, когда главное позади. Это означает погрузиться в старость психически, физиологически, духовно, согласиться с ней, принять как свой удел, как нечто неотменимое, естественное, само собой разумеющееся. Встреча с неотвратимым. Что случилось, то и случилось.
Но в движении от зрелости к пожилому возрасту человеку предстоит гораздо более мучительное ожидание старости, тяжелое как вообще всякое ожидание, изматывающее душу приближение к ней, размышления о ней, переживание ее постепенного наступления, узнавание все более отчетливо прорисовывающегося ее образа. Когда в конце концов человек вынужден признаться себе: «Да, это она». Вот подлинная, годами длящаяся пытка страшно представить себя старым, умом и сердцем понять, что ты будешь стариком. Для многих людей мысль о грядущей старости подлинная катастрофа. Думается, одна из потаенных причин самоубийства Маяковского ужас перед старостью. А как безнадежно и постыдно отодвигала от себя старость знаменитая актриса Любовь Орлова отодвигала бесконечными подтяжками, изматывающими упражнениями. И ведь не с кем договориться, чтобы этого не было!»