Сейчас, пару минут. Дай отдышаться: таскаешь меня весь день нет бы такси.
Такси Вот ты неженка. Мы и из района этого не выходили. Да и таскаю можно подумать, я тебя заставил.
Ладно ладно, работа, согласен. Но сейчас-то уже время отдохнуть, а? Так куда торопиться? Эта башня никуда не убежит, он снова смотрит на Тэнван. Глянь-ка, а что это там, наверху?
На углу изогнутой крыши, отдалённо напоминающей драконий хребет, замерла странная фигура. Различить в сумерках силуэт непросто: не человек, но, несомненно, кто-то живой.
Погоди-ка, кажется, это один из них. Прыгать собрался, погляди! Ох, вот будет зрелище! Ну же! Прыгай!
***
Он стоит на самом краю.
Вообще погода сегодня безветренная, но только не здесь, не наверху. Впрочем, ветер друг, один из немногих: буйный, неуправляемый, нужный.
Сейчас любой порыв грозит сорвать его с крыши. Сорвать, бросить, закружить нет, не теперь ещё немного
Внизу, за его спиной, вьётся тёмная лента реки, лениво катящей вдаль свои пока ещё прохладные воды: несколько недель и жара возьмёт здесь власть. Жара, от наступления которой следует убираться. А стоит ли? Ради чего теперь?
Зачем ему теперь назад, на родину? Одному без неё
Что гонит его возвратиться обратно?!
Весна это всё она, часть вечного цикла этого мира. Закон вселенной, если хотите. Закон требовательный и неумолимый, вложенный в самые глубины подсознания. Вернуться назад
Он думал, что они отправятся домой вместе. Вместе из этого благожелательного, на первый взгляд, места, которому они всё же были чужды.
Чужаки. Пришельцы.
Алые лица, алые ноги, белизна покровов.
Они другие.
Нет, подобных им давно уже тут не притесняют. Охраняют даже. Заботятся, можно сказать. Но о себе и своём благополучии люди заботятся больше.
А они что? Нездешние. Ценные, но иные.
Никогда им друг друга не понять. А люди сильнее. Сильнее, наглее, требовательнее.
И они забирают воду. Ограничивают самих себя, но всё равно неумолимо отнимают место для жизни. Не здесь, там, чуть севернее сюда он попал совсем случайно, кружил-кружил, и вот но город скоро подступит и туда. Подступит и отберёт новые жизни, как отобрал у его любимой. Убьёт, как убил её.
Нет, никто не охотится на них специально: здешние правительства давно запретили подобное. Но человек запятнывает своим присутствием всё вокруг: всё, созданное им, может принести смерть. Многое вовсе не её оружие, но почти каждая крупинка может неожиданно призвать эту холодную даму с пустыми глазами.
Простое топливо для людских лодок отрава для подобных ему.
Грязная смерть. Случайная смерть.
Их нашли слишком поздно.
Он звал людей, звал отчаянно, пытался привести к ней, погибающей в той грязной луже, но люди не понимали. Кричали восхищённо, показывали на него пальцами, улыбались, желали друг другу счастья. Будто бы он явился к ним покрасоваться. Будто бы они не слышали в его крике безысходности и горя.
Люди сидели в своих клетушках, рассыпанных по земле, поставленных одна на одну в высоченных башнях-муравейниках, как те, за рекой. Люди сидели там и думали только о себе.
Иногда они вспоминали и о таких, как он.
Не все: только самые понимающие или же те, кто мог извлечь из этого наибольшую выгоду.
Тогда они решали окружить чужаков заботой.
Пока для него забота предстала лишь в виде затянутого на ноге браслета. Да, они надели на него метку стараясь не повредить ему, но всё же против воли метку, по которой можно было отследить его жизнь.
Но ему-то что с того?
У его милой тоже была метка, блестящая маленькая штучка, обвившая голень.
Помогла ли она, когда её носительница билась в судорогах? То-то же.
Ещё они дали ему имя. Странное имя, похожее на их собственные.
Хенг Чун. Постоянная весна. Вечная весна.
Ха!
В этом мире нет ничего вечного, только звёзды, зажигающиеся в черноте ночей. Но они там, далеко, ведут своим сиянием к дому и только.
А в его душе нет весны.
Её дыхание вокруг повсюду везде
Всё цветёт, всё живёт Только он словно умер внутри на том берегу, где она испустила последний вздох.
Ступить шаг, ещё один и рухнуть вниз.
Нет, такое доступно только им, людям. И они ужасаются этому. И они восторгаются этим!
Вон, и сейчас снизу на него смотрят во все глаза.
Смотрят, что-то обсуждают, буйно жестикулируя. Ждут.