Беря в руки крем для лица, у меня мелькнула мысль: не капнул ли этот скот туда серной кислоты, чтобы мне разъело лицо, а он бы смог им вдоволь налюбоваться. Я открыла баночку и понюхала пахнет кремом. С другой стороны, как пахнет серная кислота, я не знала. Но иных примесей в баночке я не заметила. Закрывая её, я одёрнула себя это уже паранойя. Не дурак же этот Силва совсем? Если он мне как-то навредит, я же ему устрою вселенский скандал. Пусть он меня невзлюбил, но вряд ли у него настолько нет мозгов, чтобы развязывать Третью Мировую. И без того на эту роль любителей предостаточно
Кое-как наведя порядок, я решила поискать химчистку в этой дыре. Однако, не застав консьержа за стойкой и бесцельно побродив по городу, я её так и не обнаружила. Вернувшись, я застала консьержа и обратилась к нему, вчерашнему парню за стойкой. Он не спешил с ответом, оглядывая меня с ног до головы. А меня взяло бешенство: каждый в этом чёртовом городке хочет с меня что-то поиметь. Если я туристка, это не значит, что у меня полны карманы денег или я переодетый гангстер!
Если будешь продолжать пялиться, спрошу кого другого, прошипела я, сжимая руку в кулак. Очень уж хотелось врезать по его наглой морде.
Он ухмыльнулся. Я молча развернулась и пошла к выходу. За спиной я услышала его фыркание. Никаких чаевых этот скот от меня не получит, когда буду съезжать из этого клоповника!
Выйдя на улицу, я разыскала вчерашнее кафе, где меня обслуживала милая девушка, проводившая потом до этой гостиницы. На моё счастье она работала и сегодня. Мой вопрос она встретила недоумением:
А разве Фернанду не сказал вам? В той гостинице, внизу есть прачечная.
Этот подлец ждал от меня подачки, сквозь зубы сказала я.
Странно, произнесла девушка. Обычно он не такой
К тому же, как можно спокойнее сказала я, я не знаю, возьмёт ли обычная прачечная, те пятна, что наоставлял мне ваш Силва.
Девушка улыбнулась.
Жоао упрям, как бык, произнесла она. Ему нужно все сто, чтобы изменить мнение. Даже девяносто девять его не убедят.
Баран, буркнула я.
Девушка снова улыбнулась.
Принесите свои вещи завтра. Я найду вам химчистку, предложила она.
Хорошо, ответила я. Только предупрежу: времени у меня мало, а вещей ещё меньше. Если что-то испортится или потеряется, я буду просто голой.
Девушка опять улыбнулась.
Не беспокойтесь. Химчистку держит моя тётя. Я прослежу за всем.
Вы очень любезны, вежливо ответила я и принялась за свой ужин. Надеюсь, «по знакомству» она не сдерёт с меня втридорога.
Я наверно прождала дня два, пока полицейский Силва соизволил до меня снизойти. Всё то время, пока я бездельничала, оказалось, настырная упёртость инспектора давала более быстрые плоды, чем я считала. И благодаря его одержимости, моё вынужденное заточение в этой дыре оказалось не таким уж долгим, как я считала.
В рекордные сроки полицейский мобилизовал собственные пародии на судебно-медицинские лаборатории, отослал что-то в более продвинутые места. Связался со Швейцарией и допросил свидетелей врачей, санитаров и медсестёр. Помимо этого, как я могла предположить, он заполнял чёртову уйму бумаг на всевозможные запросы и разрешения. Удивительно, он спал в это время вообще?
Таким образом, весьма скоро он перестал смотреть на меня как на преступницу. Ну, или мне стало так казаться. Однако теперь он вцепился в пострадавшего, терзая всевозможные инстанции запросами по всевозможным каналам связи. Учитывая разницу во времени, он прямо ночевал на работе, как я слышала из сплетен в кафе рядом с той дырой, где вынужденно поселилась. Больше всего его бесило, что надо ожидать ответа. И злобу он срывал весьма нетривиальным способом: он стрелял по мишеням в полицейском тире. Очень хороший способ повысить свою меткость. Однако он стрелял не в цель, а делал из дырок от пуль рисунки. Что ещё сложнее. Рисунки были весьма примитивны, надо сказать, но пусть хоть это, чем грызться со мной или бить кому-то морды. Как я слышала, он довольно часто пытался навестить пострадавшего, который называл себя графом, и каждый раз уходил весьма недовольный. Врачи тоже не скрывали своего недовольства его посещениями он отрывал их от работы. Но он с нахальной невозмутимостью игнорировал их.
Однажды ему пришло в голову предложить мне самой пойти к пострадавшему, чем вызвал у меня недоумение. Он нашёл меня греющейся на солнышке летнего кафе рядом с той дырой, куда он меня поселил. Я нянчила в руках бокал с вином, иногда прихлёбывая из него. Он остановился прямо перед столиком, загородив собой солнце. Ну прямо Александр Великий! Я спокойно посмотрела на него и поднесла бокал к губам.