Вечером у ворот Солдатовых вижу фургон: из соседнего района приехал за бройлерами армейский друг Виктора Игнатьевича. Я знаю, что зовут его Василий Николаевич, он предприниматель, фанат консервной промышленности, производит отличную куриную тушёнку, кошачий корм из куриных голов и ножек, да много ещё чего; а, главное, он верный товарищ: иначе, зачем бы он ехал за восемьдесят километров, чтобы купить бройлеров у друга, когда их полно в его районе. У Виктора Игнатьевича работы поубавиться. Интересно, как к этому отнесётся Наташа?
II
С утра небо затянуто тучами. Далеко на западе лениво ворчит гром. Мы с Оксаной в клубном саду, дико заросшем травой. Как говорят здесь: «Телятам разу нечего дать», потому что вчера знакомый тракторист, обещавший привести мне немного травы, внезапно уехал, не предупредив меня. Я кошу литовкой, Оксана собирает траву граблями и укладывает в ручную тележку, беспокойно посматривая на почти чёрное небо. Сверкнуло где-то недалеко и грохнуло громко и грозно. Жалобно заблеяла Машка коза Солдатовых.
Пора, говорит Оксана, я отдаю ей косу и спешно обвязываю верёвками копну на тележке.
Бежим домой. Поднимается ветер, метёт пыль. Снова раздаётся громовой раскат, но мы уже в своём дворе, заталкиваю тележку в пригон, и спешу в сени. Оксана уже там. Хлынул дождь. Близкое и далёкое исчезает за белыми струями. Не могу закрыть за собой дверь кто-то мешает. Оборачиваюсь Зина.
Вот уж не вовремя, так не вовремя. Еле удерживаюсь, чтобы не рявкнуть на неё.
Юуура! заводит она свою шарманку. К кому мне обратиться?
Ну что такое!? Опять в подполе кого-то пытают?
Нееет, говорит она, не замечая моего сарказма, я уже не могу жить в своём доме! У меня нет дров, нет угля! Я замёрзну зимой! Мне нужна новая квартира. Куда мне идти?
Боюсь, Зинаида Семёновна, вам некуда идти. Квартиры сейчас дают бесплатно только ветеранам войны.
Так я же ветеран! Я сорок второго года рождения. У меня способности! Не веришь? Вот смотри
Зина замирает и вдруг вскрикивает: «Огонь батарея!». В тот же миг небо обваливается на нас со страшным грохотом. Я вскрикиваю и приседаю, втянув голову в плечи, кажется, запахло оплавленным пластиком. Оборачиваюсь жива ли Оксана? Жива! Стоит, обхватив голову руками.
Дедушкааа! кричит, выскакивая в сени Матвейка. Что это было!?
Не бойся, молния поблизости ударила.
А я так испугалсяяяя!
Не плачь, малыш, не плачь! Это не опасно, это бывает, успокаивает его Оксана, ты что делаешь?
В телефон маленько играл! Бабушка, я не долго играл, минут пятнадцать.
Ну иди, иди, поиграй ещё немного.
Одна Зина довольна:
Вот видишь!!! Меня и на фронт возили. Как скомандую: «Огонь батарея!», сразу все немцы взрываются, она и правда верит, что это грохнуло, благодаря ей.
Разве я не заслужила, чтобы мне дали квартиру? Я и Ельцину советы давала! Меня в Москву на вертолёте возили.
Да мы-то не сомневаемся, что вы заслужили, говорю я, да только как добиться, чтобы вам предоставили то, что заслужили?
Юююра, ты только скажи, к кому мне обращаться.
Наверное, в соцзащиту надо съездить, или к нашему главе администрации. Если они не решат, к самому Петру Петровичу.
Как дождь кончится, схожу к нашему. Как его звать?
Иван Денисович.
Мне б или новую квартиру, или в престарелый дом. В престарелый дом даже лучше. Там печку топить не надо и кормят.
Конечно, и врачи там есть, и медсестры.
Проходит больше часа. Дождь кончается едва моросит. Зина уходит, забив нам буки, как здесь говорят, рассказами о дочери, которой у неё нет и никогда не было, и своих способностях.
Славный дождь! Если не случится какого-нибудь градобития, будет картошка. Как там у Есенина? «Как мало надо этим брадачам, чья жизнь в сплошном картофеле и хлебе»3 Оказывается, не вся та Русь ушла. Мы с Оксаной сами в какой-то степени живём мечтами и заботами тех бородачей
Иду в стайку. Дёрн на дворе как губка впитывает воду. Такой дождище, а воды-то уже нету. Вытаскиваю тележку и тащу в денник телятам. Глядь, а против калитки, раскинув ноги и вытянув шею, лежит на боку мой трёхмесячный телёнок.
Это что? ужасается пришедшая за мной Оксана. Он же был здоровым, молоко сосал!
Слушай! Его молнией убило! ошеломлённо говорю я, осматривая телёнка. Вот шкура опалена сюда вошёл разряд. Невероятно! Можно сказать, по Зининой команде нашего телёнка убило!