Кто это? подсаживаясь ко мне на ложе, спросила Вика.
Это роковая соблазнительница, но вчера ей явно не повезло. Ты что такая грустная, что-то случилось? погладив Вику по коленке, спросил я.
Твой Дмитрий не дает мне проходу, ходит везде за мной по пятам и шутит, я Пегас, я Пегас. А я, видела, как ты дрался. Ты сильно избил этого парня. Зачем?
Это просто неудачный бой, моя рыбка.
А я приходила к тебе. Ты уже крепко спал, и я поцеловала тебя три раза и пожелала тебе спокойной ночи. Вот так, сказала Вика и прошагала пальчиками по моей руке, лежащей у нее на колене.
Ты нравишься Дмитрию.
А мне нравишься ты. А кто она, эта соблазнительница?
Сирена гор. Она живет по соседству с мужем, но скоро она уедет.
А я уезжаю завтра, сказала Вика и заплакала такими чистыми слезами, что не утешить ее было невозможно.
Я присел на ложе и усадил Вику на колени, мокрой щекой она прижалась к моей груди, и я стал ее укачивать.
Рыбачка ты моя хорошая, все у тебя будет хорошо, окончишь институт, выйдешь замуж, родишь мальчика и будешь ты счастлива в этой жизни. Ну, может быть, иногда будешь вспоминать своего пришельца Альфа-центавра.
Нет, я так не хочу. Я хочу увидеть тебя в Москве. Пожалуйста, позвони мне, вот я написала мой телефон, всхлипывая, сказала Вика.
Милая, моя хорошая, я женат, а здесь я потому, что очень хочу поставить точку в одной неоконченной истории. И пожалуйста, прости меня, мы славно поиграли и оставим друг о друге самые приятные воспоминания.
Последние мои слова как-то подействовали на Вику, и она крепче прижалась ко мне, пряча мокрое лицо в моей груди.
Ты приедешь еще сюда, только не обманывай меня.
Да, когда-нибудь, вспомнив Анжелу, сказал я и погладил Вике голову.
Язвительная Лена прошествовала мимо нас, в прозрачном пакете она несла крупные сливы; оступившись на камне, она мимолетно взглянула вниз на каблук. Ее ресницы властно взлетели вверх, и, вытянув губы, она весело послала мне свой поцелуй.
Красивые ноги у твоей соблазнительницы, и отчего она так вся сияет, с грустью в голосе, сказала Вика.
Не волнуйся, скоро моим соседом будет этот единственный дуб, хлопнув ладонью по стволу, сказал я.
Я не верю тебе, Альфа-центавра, скоро приедет новая смена, и ты кого-нибудь найдешь, взглянув мне в глаза, сказала Вика.
Ну вот, и просохли наши слезинки. Я обещаю тебе, что так играть, как с тобой, я больше ни с кем не буду, моя рыбка.
Честное слово?
Слово космического пришельца Альфы-центавры, номер планеты две тысячи семьсот восемьдесят пять, отчеканил я.
Спасибо тебе. Я буду думать о том, что мы когда-нибудь встретимся. Ты, правда, не хочешь взять мой телефон?
Нет, не хочу.
Я хочу провести свой последний вечер только с тобой, и больше никаких друзей, никаких подруг, только ты и я.
Хорошо.
И мы обязательно пойдем купаться, пожалуйста, пообещай мне.
Это будет твой вечер, моя рыбка, если, конечно, не случится землетрясения или цунами, улыбаясь, сказал я.
Тогда я бегу переодеваться и ровно в шесть буду у тебя.
Жду с нетерпеньем.
Вика резво подпрыгнула с моего ложа и с улыбкой счастья убежала с горы. Я прижался спиной к стволу дуба и стал разглядывать дальние горы. Мне было хорошо и спокойно все эти дни, мне казалось, что время как-то замедлило свой бег. А я проживаю какую-то новую и более зрелую жизнь, но это только казалось. Томик Мишеля Монтеня снова отвлекал меня от навязчивых мыслей. Мишель Монтень не верил в бессмертие души, он рассуждал так: что такое человек это кости, мышцы, внутренние органы и невидимая глазом душа, и одна только часть не может быть человеком, а значит, если человек умирает, то умирает безвозвратно, а невидимая душа если улетает, то не может быть целым, то есть человеком. Часть не может быть целым, подумал я, но часть моей души была ранена любовью, и эта рана мучает меня всего целиком, а значит, эта невидимая часть имеет большую власть над целым человеком. По узкой дорожке спускался муж Лены, на его плече висела спортивная сумка, и вид у него был довольный. Не успел я снова углубиться в книгу, как с горы медленно спустилась Лена, одетая в красный купальник, в руке она несла миску со сливами.
Угощайтесь, Виктор.
Спасибо, сказал я и утащил самую крупную сливу.
Можно я присяду?
Пожалуйста, не отрываясь от книги, сказал я.