Эти виды сознаний и сверхсознание и обыденное сознание придерживаются своих границ, однако возрастание смыслов чувственного бытия, смещение чувств и мыслей разного уровня сознаний, наряду с усилением, собственно, чувствований (чувств, созревающих помыслами), может всё изменить, встроив мысли и действия в чувственный ряд. Устойчивые нарушения границ сознаний, с переливами их содержимого, при возрастании чувствований и переживаний это фактор реальной жизни, ибо он ведёт к снижению критики на выверенность знаний и действий, роста их гибридности. Это уже вплетается в процессы складывания Века агрессии. Нам предстоит по существу обосновать эти значения чувственного бытия. Однако вначале скажем о базовом о том, «что такое сознание»?
Сознание как таковое есть то, что связано со знанием (пониманием) и практическим обусловливанием различных видов поведения. Гегель различает понятия наивного сознания с помощью чувств («чувственной договорённости») и полного знания («абсолютного знания»). Чувства здесь, как видим, даются несколько приниженно, а их роль в сознании даже умаляется, ибо они не дают полного знания. Однако их значимая роль будет в другом, ибо они и есть тот основной связующий материал, который будет обеспечивать целостность Века агрессии. В наших размышлениях чувства рассматриваются как первообраз видимого и невидимого, последнее будет больше связанно с чувствованием и переживанием. В разной мере все эти состояния чувств задают ход мыслям и поведению. Мы станем особо примечать чувства, чувствование и переживания в том, как они влияют на поведение, а в единстве, будучи некой ментальной структурой, даже определяют поведение.
Различимое же в видовых сознаниях можно будет рассматривать, основываясь на следующих моментах. Так. в обыденном сознании события годичности в своей повседневности понимаются сравнительно «свежо» и наглядно, и не только потом что они зиждутся на фактичности, и это даёт больше чувств, чувствований и экспрессии. Век же, как объект теоретического сознания, предстаёт в обобщениях, основанных на культурных единицах (артефактах), и тем самым способствует пониманию характера изменений во времени. По сути век наполняет и укрепляет смыслы годично событийного во множестве, и не затем, чтобы личности со знанием «влиться» в череду поколений, ведь есть вещи высокого, обобщённого порядка и историчности. Поэтому в соотношении годичности и века примем то, что если первое станем рассматривать в количественном отношении, то второе предстанет в качественной определённости, ибо количество переходит в качество. Но из каких элементов (действий) и как складывается новое качество вот в чём вопрос. На этот вопрос мы станем отвечать всецело, пытаясь концептуализировать проблематику Века агрессии на этапе его складывания. Но мы, как уже отмечалось, полагаем априори (лат. a priori буквально «от предшествующего»), что агрессия станет всеобъемлющей. Однако это совсем не значит, что люди начнут кидаться друг на друга. Нет, мы имеем ввиду то, что агрессия займёт главенствующую роль среди многих чувств, начиная с родственного ей чувства мести.
Выражая субъективность ситуаций мы станем прибегать также к обыденному сознанию, различая условно имярека и множественного индивида. Имярек выступит у нас больше как носитель традиционного поведения, а множественного индивида мы станем рассматривать в качестве персонажа Века агрессии в становлении.
Множественный индивид это не количественная, а качественная характеристика индивида, вынужденного действовать напористо и вариативно, в условиях неопределённости, непредсказуемости и нестабильности. Он напоминает мифологического Протея, сына Посейдона, постоянно меняющего свой облик. С изменением социальной ситуации множественный индивид часто меняет и свои ценностные ориентации и установки, что обеспечивает ему соответствие требованиям необходимой ситуации, а значит и выживаемость. В своём социальном поведении множественный индивид, как правило, руководствуется принципами «всеохватности» и «всенацелённости» на максимальную полезность. Эта установка укоренилась в его жизни так, что он поступает почти всегда автоматически, подсознательно, когда надо делать много телодвижений, чтобы через множество поведенческих актов (опытов) выйти на максимальную полезность. Ибо сама социокультурная ситуация становится множественной и вариабельной, требует от него множественности как формы второго порядка, отличающейся от своей первоосновы (индивида как атома социальной структуры общества) множественностью действий. Да и сам индивид будет больше задаваться множеством смыслов. В таком единении множественного индивида и социокультурных ситуаций, вызванных стечениями обстоятельств, делаются неоднозначными и процессы складывания Века агрессии. Однако можно предположить, что в своих поведенческих вариациях множественный индивид будет склоняться к агрессивному поведению. И тогда произойдёт смена человека разумного и человека играющего на человека агрессивного. Эти процессы приходятся на период складывания Века агрессии, когда укоренение человека агрессивного будет означать утверждение целостности Века агрессии, всех значимых характеристик. Мы ещё будем говорить об этом, когда станем рассматривать множественного индивида как персонажа складывающегося Века агрессии, а пока вернёмся к сознанию, к вопросу понимания характеристик века и значениям его имени.