Тебя, что прямо из колхоза выдернули на концерт?
Нет, я на сессии здесь. А на агрофаке учится мой товарищ по техникуму. Им поручили выступать, а мы с тем парнем, который пел о друге на агрохимическом. Просто выручить решили товарища своего и их факультет.
Молодцы, выручили на славу. Я до слёз смеялся твоим шуткам. Не знал, что у тебя ещё и артистические таланты.
Перед поездкой на сессию, маме пришло письмо, что бухгалтер из «Шевченково» приедет в СХИ на курсы повышения и привезёт почётную грамоту, которой наградили её за работу инспектором колхоза по кадрам. Он просил, чтобы кто-то из нас приехал в это время в Воронеж, отдать нам эту грамоту. Его приезд совпал с моим пребыванием на сессии. Мы встретились. Свёрнутую трубочкой грамоту, он даже завернул в пергаментную бумагу, чтобы она случайно не промокла. Говорить мне с ним было практически не о чем, да и спешили мы каждый по своим делам. Всякий только передал маме привет от всех работников бухгалтерии и от председателя.
Грамота оказалась непривычно больших размеров, и бумага толстая, чуть ли не картонная, только глянцевая. Была она гораздо больше тех тонких, которые вручали спортсменам или передовикам в колхозе. Видимо потому, что вручалась она от имени облисполкома. Текст был окружён красными знамёнами, а вверху господствовал серый профиль Ленина, окаймлённый дубовыми листьями. Награждалась мама за достигнутые результаты в областном конкурсе архивов. Утверждена грамота была двумя подписями: председателя исполкома, и члена исполкома, и заверена печатью облисполкома.
Мама, когда я привёз грамоту домой и передал приветы от её коллег, даже прослезилась. Жалела, что теперь даже поместить грамоту в рамку и повесить на всеобщее обозрение ей некуда. На работе она могла бы украсить её кабинет. А сейчас не будешь же вывешивать её на стенку в чужом доме. Мы даже фотографии родственников, в сделанных и застеклённых дедушкой рамках не вешали на стены здесь, а хранили в бабушкином сундуке.
Мамины слёзы были понятны. Она чуть не каждый день жаловалась на то, как ей не хватает своего колхоза и родного села. Меня это даже злило немного. Ведь бабушка, гораздо больше прожила в селе, и не особо страдала. А мама обижалась:
Как ты не поймёшь? Мамка дома сидела все последние годы. Ей лишь бы еду успеть во время и вкуснее приготовить, да в хате и во дворе убраться. Этого ей и здесь достаточно, а я ж среди людей была.
Так Вы же не раз жаловались, как часто болезнь так доставала, что ни сидеть, ни писать не давала. И говорили, про архивы, за которые грамоту дали, чтобы их правильно оформить, чуть ли не до полуночи приходилось в конторе торчать. А теперь можете полежать, если в боку заболит, и начальство не топает на Вас.
Даже за те же архивы, за грамоту не перед кем погордиться, что не зря ночи просиживала. Заметили ведь моё старание. Дома бы в районе напомнили другим, как нужно документы оформлять на моём примере. Мои подшивки, даже когда только объясняли правила, уже сразу отмечали, как и аккуратные и, выполненные строго по инструкции.
Ну, так Вас ведь не забыли наградить и отметить, хоть Вы и рассчитались уже из колхоза, сердился я.
Мама поясняла:
Про архивы я зря конечно затронула. Как то само собою выскочило. Меня гнетёт, пустота в которой я неожиданно оказалась. В конторе была постоянно среди людей, а когда в кадры поставили и трудовые книжки заводить стали, так по пути и на работу и с работы люди постоянно останавливали. Может на самом деле и не уважали меня совсем, но обращались уважительно. Говорили не только про стаж, но и расспрашивали как здоровье, как дела. Пойми что такое приятно очень. А здесь? Меня никто не знает, если и встретишь кого, то только поздороваются, и то по местному, а не так как у нас вежливо. А поговорить ведь со встречным нам и не о чем.
Нашли от чего страдать, что поговорить не с кем. Мы же днём когда видимся не умолкаем, и с бабушкой можно хоть целый день разговаривать о чём хотите. А то, что местные при встрече говорят «Здоров табе» хоть ребёнок ребёнку, хоть ребёнок старику почтенному так это у них просто традиция такая. К этому просто нужно привыкнуть и не обижаться.
Я и не обижаюсь. Просто перемены для меня стали такими неожиданными, что я никак не привыкну ко всему. Дома мне внимания было наверно больше всех из колхозников. А здесь даже в магазин не хочу ходить. Местные наверно не видели горбатых, рассматривают как диковинку.