Ну, ты придумаешь! Кому тут нас снимать?
Да ты, как я погляжу, шутник у нас! подключился к разговору сдавший нормативы Арсеньев. Как там тебя?
Пётр Прыгун.
Да, Петька, такая комедия даже без монтажа и звука на «ура» пройдет! О, Санек, твоя очередь сниматься, хотя на Оскара не потянешь!
Это почему же?
Так Гоша постарался козла напополам, бревно на дрова, канат вместе с деревом вырвал! На тебя материала маловато осталось, подпорчен интерьерчик-то! подталкивая вперед друга, посмеивался Виктор.
В полдень все собрались на строевой смотр. Четырехугольная площадка была размечена цифрами, места для каждой группы пронумерованы белой краской. На стыке линий стояла небольшая трибуна, над ней шумно развивался российский триколор.
Ну, точно как в пионерском лагере на линейке! воскликнул Александр.
Пусть будет линейка, если хотите, капитан посмотрел на друзей, и неуловимая смешинка загорелась в его ярких синих глазах. В этих же глазах отразились четыре десятка измотанных и поникших «рекордсмена», с расписанием в руках.
Да тут ни одной свободной минуты! воскликнул Арсеньев, прочитав распорядок дня.
Ежечасный труд главное в нашей методике!
А оскорбления её основа? возмущенно запыхтел Бубликов. Вы только послушайте, что они пишут: утренний сбор зелени, бой лопухам! Значит, мы для вас зелень, лопухи?
Нет, зелень для нас, как и для всех нормальных людей это крапива, одуванчики и прочая трава, а лопух, он и в Африке лопух, ухмыльнулся староста Ефимов. Так, съедобную траву рвете себе на обед, а от лопухов спасаете наш грядки, понятно?
А некоторым, особенно кабинетным психологам, следует теснее пообщаться с природой, а прополка крапивы самый подходящий для этого способ, добавил старшина. А теперь за работу, господа, пора трудиться и худеть! Разве не за этим вы сюда приехали?
2
Последующие дни заставили многих поверить в существование ада, в котором физрук и старшина были добровольными и самыми рьяными его поборниками. Они не давили мученикам ни одной минуты отдыха! В семь утра встреча со спортинвентарем на стадионе, затем упражнения с мотыгой и лейкой в саду и на грядках, а между делом остальная кухонная и постирочно-уборочная мелочевка. А как же иначе? Ведь пациенты жили на полном самообслуживании. Большую часть пищи также добывали сами: огород снабжал овощами и фруктами, лес грибами и ягодами, а речка свежим рыбным ассортиментом, если повезет, конечно.
Поначалу многие возмутились такими тяжелыми рабскими условиями и отказались работать. Руководство не перечило им, а культурно и интеллигентно лишило зачинщиков беспорядка ужина.
В нашем дружном коллективе существует незыблемый закон! разъяснял бунтарям Кузьмин. Кто не работает тот не тратит энергию, кто не тратит энергию тому пища не требуется! Короче: кто не работает тот не ест!
Смею напомнить вам, строго продолжил капитан, что согласно контракту, вы полностью подчиняетесь строгим правилам оздоровительной программы. Тем же, кто желает прервать контракт, мы не чиним препятствий после выплаты нам неустойки он будет отправлен домой незамедлительно!
И сколько требуется заплатить? недовольно запыхтел Бубликов.
Старшина назвал сумму.
Сколько?! присвистнули все.
Товарищ Кузьмин, прошу вас вечером, после лекции профессора Зудина, еще раз ознакомить наших невнимательных клиентов и их обязанностями, с которыми они безоговорочно согласились и под которыми собственноручно подписались!
После ознакомления бунтарский пыл быстро пошел на убыль, толстяки потуже подтянули пояса, залепили трудовые мозоли, смазали ноющие мышцы и приготовились к тяжелому, безрадостному существованию.
Удивительно, но повсеместная тоска и уныние совершенно не коснулось, даже краем, двух закадычных друзей писателя Арсеньева и редактора Парнаса. Один своим подбадриванием, другой неожиданной, но всегда уместной остротой, поддерживали боевой дух всего коллектива. Харченко старался не отставать от них, подхватывал шутки, смешно пародировал известных людей; Фишер-Селедкин не отходил от новых друзей и с готовностью поддерживал все их затеи и проказы. Остальные тянулись к неунывающей команде, ловили каждое слово признанных оптимистов, а в столовой всегда старались сесть поближе к центральному столику бригадира, как все теперь называли Арсеньева.