Виктор ГАЛИН-АРХАНГЕЛЬСКИЙ
Последний крик
Короли, но не Лиры
Кому там в твои тридцать пять
Взбредёт куклу в подарок искать
Среди адовой тризны?
Ну а я Я готов
за подарком для Рыжей стоять:
У руин магазинов
Разбитой инсультом Отчизны
Хочешь, куклу куплю?
Хочешь, ночи и дни напролёт
Всю тебя и везде исцеловывать истово буду?!
Потому что люблю.
Потому что капризы твои
Несусветная; даже желанная крайне! причуда
Потому что двоим
Люто холодно жить меж людей
А нежней, моя Рыжая
кто ж полюбить тебя сможет?..
Будешь «Блоковской Дамой»?..
Ах, рыжий ты мой муравей!
Забери мою жизнь! если это хоть в чём-то поможет:
Чтоб в глазищах прекрасных,
Той дымчатой осени в тон
И оттенка медового
робкая грусть не таилась
Хочешь куклу?..
Напрасно
Их, всяких гляди!: миллион!..
Я ведь выберу новую
И чтобы локоны лились,
Как твои: медью медь!
Чтоб давно позабытым уж сном
Снова детство вернулось
Я буду стихи Элюара
Осторожно читать
и у ног твоих буду сидеть:
Мягким шёлковым псом
В кружевах твоего пеньюара
Хочешь Куклу, родная?
Ведь мы растеряли давно
Всю и ласку, и нежность, лишь корячатся тени
Дикой Смуты и знаю,
Спасенье осталось одно:
Трепет женской души
в этом проклятом смрада броженьи
Так иди же, иди!
Я влюблённый но я не Слепой!:
Ты устала, устала, устала, устала!: устала!
Прячь лицо у меня на груди!
Я немыслимо ТВОЙ.
А потом
я куплю тебе куклу:
как девочке малой
Будет кукла «Наташа»
И пусть пулемётным огнём
(как вчера
юнкера!)
Транспортёр хлещет площадь Манежную
Со сферических башен
Плевать!:
Мы запрёмся, замрём.
Перебесятся.
Слышишь?!
Иди же, иди ко мне, нежная!..
Пусть стреляют за окнами!..
Будем лишь мы и кровать:
Без Истории с буклями
И не хочу я другую,
Лишь тебя
Чтобы куклу
в чаду баррикадном искать:
В дни восстания куклами,
кажется,
тоже торгуют
Обжорный ряд
За веками бежала в чужой палисад,
Причитала и руки ломала.
Шли солдатики в ряд, шли служивые в ряд;
«Смута» яро в набат зазывала.
Ах, стрелецкая удаль-даль-даль, бунта ярь!
(Запах кровушки радует, манит!)
Вижу, вижу я, Мать: как заведено встарь,
Все тоскуют о Красном Кафтане.
А столетья шажок да стежок за шажком
Все бегут изворотливо, лживо:
Как вдова, что сафьяновым (ахти-и-и!) сапожком
Вышивает за строем служивых.
«Смута» пьяненький в розвальнях, словно купец
(до крови лошадей исстегает).
А Стрелец на колу всему делу венец:
Как в Обжорном ряду расстегаи
Но, Нагая, на голом холодном ветру
За веками бежала, бежала
Ан в Обжорном ряду сыто сопли утрут
Да прочтут приговор трибунала.
И «Я черная моль!», «Я летучая мышь!»
В кабаках зарыдает Парижа,
Эмигрантская боль, (арестантская, слышь):
С чавком Клеток в дорожную жижу
«Стеньку, Стеньку вяз-уут»)
А в Обжорном ряду
сопли с чавканьем трут (всё им мало)
Всё бежала, бежала. Да ах!: На беду,
Обессилев упала. Упала
«Смута» боль, « Смута» блажь. Но и только. Но и
С эшафота лишь ножку отставишь
Дыбы, плаха, петля Четвертует, сгноит
Новый царь под неистовство клавиш
Пианистки в Столетья немых голосах
Тени Той, что когда-то устало
За Веками бежала в чужой палисад
И на снег заполошно упала.
Голый король
(хулиганская реконструкция Бродского)
Посвящение «Королевству Сиам»
я плел паутину в разнузданности потолков
я помню напевы сожжённой дотла эллады
я помню собратьев тени тела пауков
берущих преграды
из чёрного сумрака ветхой русской печи
разбавленного колымою почти на четверть
из чёрных гробов и ещё поминальной свечи
паук так я нет ведь
я гордо несу на хитиновой спинке крест
я чёрный и с лапами полн паутинкою броской
где рифмы увы из-за рифм не хватает мест
где мухою бродский
он делает жест своей видите ль лапой («адью»)
стал хуже писать и устал уже плесть паутину
он реконструирован в сносно большую статью
в напев муэдзина
ползущего на минареты восточных стран
под грохот бомбометания в смрад пожара
он реконструирован в мёртвый афганистан
в весну краснодара
и расплавленный клёкот безумных чаек в мотив
летит над волнами сбитый пулями в дюны
он реконструирован в хмурый рижский залив
и в бешенство юных
безмолвных поэтов плетущих в свод потолков
боярских палат вековую сеточку слога
поэзия вотчина всех пугливых зверьков
(их радостно много)
мятеж в королевстве поэзии за мятежом
(давайте шатнём незыбленность рифмы трона)
я чёрный паук нагишом но не за рубежом
иосиф икона
на роль пулемёта ли огнемёта ли но на роль
долой парадигмы любой поэтической школы
долой паутину авторитетов король
похоже что голый