Еще скопишь. Я вон за вечер такую сумму заработал.
Не болтай, Пьетро! оборвал Миру Кульковский. Скоро нашей кувыр коллегии конец. Как не станет веселой императрицы Анны и все! Разгонят нас всех. И куда мне тогда? Снова в армию?
Но Либман тебе заплатит.
На то и надеюсь. А то ты при деньгах уедешь, Буженинова с Квасником также. Одна свадьба в ледяном доме обеспечила их и их детей и их внуков, коли народятся таковые. Балакирев Ванька такоже богат стал. Жену свою он уже отправил из Петербурга.
Куда отправил? не понял Мира.
Пока на Москву, а там она мужа своего станет дожидаться. А затем они отправятся в его имение под Казанью. Знаешь, что у Ваньки словно у князя есть имение. И неплохое. Душ крепостных более тысячи он заимел. А я про будущее не подумал. А как большой барин жить привык. Хорошо жилось шуту при веселом дворе Анны Ивановны. Эх! Кульковский снова выпил водки.
А сегодня мы хорошо поработали на Бирона. Миних был напуган. Хоть и держался хорошо, а он испугался. Могу поспорить на тысячу рублей, что он пойдет прямо к Бирону, когда попадет во дворец. Так что денег тебе Либман даст! А 30 тысяч это сумма изрядная. С такой можно прожить в России три жизни.
Тридцать тысяч это деньги, но не богатство. Хотя я еще могу кое-что заработать. Выпьем?
Выпьем!
И они снова выпили.
Глава 2
Смерть императрицы.
Год 1740, октябрь, 8-го дня. Санкт-Петербург.
В покоях императрицы.
Эрнест Иоганн Бирон оделся в новый красного бархата камзол, богато расшитый золотом. Он украсил себя орденами и летами Андрея Первозванного, Черного орла, Святой Анны. Пышный черный парик спускался на плечи герцога.
За ним шел в сером кафтане и седом парике Лейба Либман, опираясь на легкую трость.
Челобитная вельмож уже у императрицы, прошептал Либман Бирону.
Моя жена не отходила от Анны этой ночью и предала мне, что она уже подписала указ о моем регентстве, признался герцог.
Хорошо если так.
Тебя это не радует? Ты столь спокойно воспринял сие, Лейба.
Я стану радоваться, когда указ о твоем регентстве будет провозглашен публично.
Это будет сейчас. Ты уговорил даже фельдмаршала просить за меня, Либман. Я никогда не ожидал подобного от Миниха!
Слуги распахнули двери перед Бироном и Либманом. Они вошли в покои императрицы. Анне стало в этот день немного легче, но с постели она, по-прежнему, не вставала. Рядом с ней суетились врачи Рибейро Санчес, Кондоити, Фишер, Каав-Беургаве.
Императрица сидела на кровати, опершись на подушки, и фрейлины расчесывали её волосы. Рядом с ней сидела верная подруга Бенингна Бирон.
Бирон и Либман поклонились. Анна, увидев фаворита, улыбнулась.
Эрнест! Рада тебя видеть.
Анхен, я рад, что тебе стало легче, сказал Бирон.
Подойди ближе, Эрнест. И ты, банкир, подойди.
Они приблизились к кровати царицы.
Я умираю, Эрнест, произнесла императрица. И уже не поднимусь с кровати.
Анхен!
Не нужно слов, Эрнест. Мне рано умирать. Мне всего 46 лет. Ты вот в таком возрасте еще полон сил и здоровья. Но я умру мужественно. Богу угодно прервать мои дни. Вон и лекари так говорят.
Мы будем молить бога о твоем здоровье, Анхен! Бирон сел на кровати и взял свою подругу и любовницу за руку.
Я уже пекусь не о себе, Эрнест. Я пекусь о тебе. О тебе о Бенингне и о ваших детях. Мне принесли челобитную, где тебя желают видеть регентом. Вице-канцлер также просил меня о том. И сам Миних слезно молил сделать герцога Бирона регентом. Ты желаешь того?
Да, Анхен! Я готов служить твоему племяннику императору Иоанну III, решительно заявил Бирон.
Эрнест, они сожрут тебя после моей смерти. Я советую тебе ехать в Курляндию. В нашей Митаве ты будешь герцогом. А что будет здесь?
Анна откинула голову.
Анхен.
Вижу, Эрнест. Ты сам желаешь этого. Ну да как знаешь. Тебе выбирать! Либман! Подойди ближе!
Банкир приблизился.
В сем документе сказано, что мой кабинет министров, генералитет, Сенат и вся нация желает светлейшего герцога Бирона видеть регентом. Так сие?
Точно так, ваше величество.
Анна усмехнулась.
Знаю я все хитрости твои, банкир. Ну да будь, по-вашему. Я подписала документ. Быть герцогу Бирону в регентах. Можете объявить о том моим подданным.
Либман схватил бумаги и положил их в бархатную папку. Он был готов плясать от радости, но вида не показал. Он отступил на шаг и низко поклонился.