Председатель собрания и не менее легендарная особа по кличке Гюрза, вскочив с места, завопила, забыв о своей хрестоматийной сдержанности и самообладании:
Какие, к чертям, ученые? Какие, к чертям, философы? Загнать всех этих недееспособных нарциссов в штанах куда следует, выпороть и заставить выполнять свои обязанности, как это было многие тысячи лет!
Кэт Лу, холодно переждав столь эмоциональную вспышку Гюрзы, поймав, наконец, паузу, взмахнув рукой, произнесла:
Я всю жизнь преклонялась перед пламенным борцом нашего движения глубокочтимой Гюрзой, но теперь, когда мы на пороге перемен, нам понадобятся не силовые, а, я бы сказала, интеллектуальные методы работы. То, что предлагает глубокочтимая Гюрза, не чем иным, как дремучим террором, я назвать не могу, и согласиться с этим невозможно, потому что все эти лозунги и террор обречены на провал!
Я бы сама с удовольствием занялась публичной поркой этих инфантильных никчемных самцов, но террор, как метод обречен на социальный взрыв и протест. Тем самым, все эти действия неминуемо обернуться против нас.
Женщины всегда отличались от мужчин более тонкими методами решения своих задач. Дамы, включите мозги, и победа будет за нами!
Сестры! Предлагаю переизбрать глубокочтимую Гюрзу в качестве председателя нашего движения.
***
Уважаемый Таркос, Вас приглашают на встречу с Президентом, сказал референт.
Я кабинетный ученый, мое дело рыться в пыли веков, расшифровывая древние письмена. Не понимаю, что им нужно, этим «Вагинствующим» дамам?
Сестрам, поправил референт и добавил завтра, в 12.00, лимузин будет Вас ожидать и доставит на Пляс Пигаль.
В недоумении Таркос провел остаток дня и ночь. В задумчивости он готовился к встрече, так и не понимая причины интереса к своей скромной персоне.
***
Пляс Пигаль удивил отсутствием какой-либо суеты. Правительственная резиденция встретила величественной тишиной. Привратник в белых перчатках корректно открыл дверцу лимузина и впустил взъерошенного и немного мешковатого не по протоколу Таркоса в вестибюль. Тонкий запах орхидей контрастировал с запахом улицы и подчеркивал многозначительную тишину правительственного учреждения.
***
Ваше Превосходительство, профессор Таркос в приемной, шепнул секретарь в микрофон.
Двустворчатые белоснежные двери распахнулись, и Таркос оказался в огромном кабинете, оформленном резьбой с редкой золотой отделкой. Навстречу поднялась ее Превосходительство госпожа Президент, в прошлом Кэт Лу, легендарный агент-нелегал подпольного братства «Вагинствующих сестер». О ее деятельности в народе ходили легенды, как впрочем, и о ее красоте. Внешность Кэт была совершенно особой. Это не была красота утонченных изнеженных мадонн. Она была воплощением ярко выраженной женской стати и внутренней силы. Это была женщина недюжинного ума и уникальной физической силы. Все эти черты вместе создавали особый образ, способный любого подчинить своей воле одним только взглядом или улыбкой. Молва говорила, что ее сила и владение всевозможными приемами неоднократно сокрушали тренированных мужчин, как, впрочем, и женский ум, изворотливый и изощренный, неизменно оказывавшийся более совершенным инструментом, чем мужская предсказуемость.
***
Одним взглядом она оценила своего визави как «ботаника». Острый ум и быстрота мысли Таркоса также не ускользнули от ее внимания.
Дорогой Маэстро, я Ваша давняя поклонница и счастлива, познакомиться с Вами лично!
Таркос, растерявшись, недоуменно поднял бровь.
Да чем я так заинтересовал столь выдающуюся особу? он смутился случайной двусмысленности своих слов, поскольку выдающейся Кэт Лу была не только по статусу, но и по комплекции. За ее уникальной внешностью скрывалось смертельное оружие обаяния и силы.
В глубине души Кэт устала от своего бурного прошлого и испытывала потребность в общении с интеллигентными умными собеседниками. Таркос был именно таким, и она, действительно, зачитывалась в юности его исследованиями древних рукописей. Он был первым, кто сумел расшифровать латунные таблички, найденные в одной из шахт в угольных пластах древности неимоверной. Долгие годы текст табличек не поддавался расшифровке самыми маститыми учеными. Количество табличек совпадало с количеством стихов в Библии, и это натолкнуло Таркоса на гениальную догадку. Текст Библии оказался намного древнее, и не вполне совпадающим с подлинником. Под страхом смерти об этом Таркосу было велено молчать, и не кем иным, как председателем «Священной комиссии Ватикана». Однако саму историю открытия уже нельзя было скрыть и она была предана гласности, а автор стал фигурой, отмеченной всеми возможными званиями и наградами.