На кафе, в общепринятом понимании, эта забегаловка с круглолицым чайханщиком за стойкой не тянула никак. В открытые окна несло подгоревшим мясом из самопального мангала и выхлопным смрадом от прибывающих и отъезжающих машин. Интерьер составляли шаткие колченогие столы, крытые цветастой клеёнкой, да металлические стулья, издающие противный скрежет трубчатыми ножками о плиточный пол. Под потолком мотались жёлтые спирали липкой ленты, густо обсиженные мухами и длинноногими комарами. Человек пять шофёров томились в очереди, с тоской обозревая пыльные ряды пивных бутылок за спиной у «бармена».
К моему столу, сосредоточенно глядя в поднос, заставленный едой, подошёл один из дальнобойщиков габаритами, не соврать, с трёхстворчатый платяной шкаф. Выставил тарелки и сел напротив, заняв локтями чуть не всю столешницу. Растёр громадные ладони в предвкушении трапезы, посмотрел на меня, улыбаясь, и стал есть.
Медленно проворачивая ложечкой в гранёном стакане семь или восемь кусков рафинада, я безучастно отвернулся в окно. Сосед перевёл взгляд туда же и вдруг забеспокоился одна из машин мигала аварийными огнями. Он вскочил, оставив еду, и наддал к выходу, задевая визгливые стулья.
Что там случилось, мне было наплевать. В голове вдруг образовался едва различимый звон. Он постепенно усиливался, обволакивая меня волнующейся сферой, за границами которой не существовало буквально ничего. Весь мир сосредоточился внутри. Запах, источаемый пищей, разрывал обоняние. Я с ужасом глядел на чужую еду, расставленную прямо перед носом, ясно осознавая, что со свистом лечу в пропасть внутреннего грехопадения. В сомнамбулическом оцепенении взял его ложку и начал есть этот красный борщ с белой кляксой сметаны посередине. Таскал гущину, понимая затылком, что надо поспешать. Меня сейчас могли бы расстрелять, но заставить отказаться от котлеты, политой пряным соусом и сдобренной укропчиком, было абсолютно нереально. Заглотив её почти целиком, допил через край жидкие остатки борща и встал, попутно загрузив в карман пиджака нетронутый хлеб.
На крыльце мы почти бок о бок разминулись с моим «благодетелем». Тот шёл, нервно отирая ветошью свои громадные кулаки. Я нарочито медленно дошагал до угла, повернул и задал стрекача.
Сидя на тёплой земле и осмысливая происшедшее, нечаянно осознал некую странность. За прошедший день этот человек был единственным, кто вошёл со мной в общение. Пусть даже в такой вот, «контактной» форме. И теперь мне его недоставало! Нет, совсем не хотелось нарваться на «повторение пройденного». И вопреки всякой логике чувство мести внутри не разгоралось. За долгие дни изнурительного перехода одиночество выело меня изнутри. Я жаждал общения. Хотелось в разговоре с ним отыскать хоть какой-то оправдательный мотив моему поступку, уловить хотя бы толику сочувственного понимания И почему-то казалось, что Дуэлянт на это способен. Ведь не рисовался же, верша экзекуцию. Не орал, чтобы привлечь внимание «общественности», не играл в поборника нравственности. Не избил ведь, а просто отхлестал негодяя по щекам. По коренной такой, мужицкой манере не доставлять наглецам удовольствия пребывать в эйфории безнаказанности за свои проделки.
Отряхнувшись и внутренне встряхнувшись, я двинулся именно туда, откуда недавно трусливо бежал. Мазохистская какая-то потребность, может, скажете вы.
С грузовиком и вправду случился непорядок. Кабина откинута фарами в землю, а «продавец рыбного отдела», что бесплатно отвалил мне пару полновесных «лещей», самозабвенно ковырялся в этом сложном автомобильном нутре, путаясь в проводах и шлангах. Я, наблюдая, тихонько встал рядом. Ремонтёр скользнул по моей фигуре равнодушным взглядом и продолжил что-то там закручивать. Но тут же сел, вытаращив глаза:
Во, блин, сказал тихо. Нахалюга. Ты чё, за добавкой пришёл?
Я в ответ молчал, понурившись. Какие вопросы вызвало моё молчаливое присутствие у этого богатыря, Бог весть. Но спешившись со своего мастодонта, он подошёл и, пригнувшись, заглянул мне в глаза. Может, почудилось, что я хлюпаю? Ничуть ни бывало. Просто становилось интересно, что из всего этого выйдет. Как он выкрутится? Погонит?
Тот помолчал, вытер тряпкой руки и взял меня за рукав:
Давай-ка присядем, малый. Щёлкнул выпуклым ногтем по сигаретной пачке, закуришь?
Да нет, благодарствуйте. Как-то вот не приучился.