Если я не прав, то, пожалуйста, обоснованно покажите мою неправоту. А пока мы скажем: не может истина отрицать саму себя, на это способны лишь ложь, лукавство и заблуждение. Однако «ничтоже сумняшеся» защитники «благочестия» (ложного благочестия) именуют злочестивыми и безумными тех, кто не согласен не противоречить противоречивым утверждениям. Противоречия же своим собственным утверждениям полагают критериями истины. Преподносимые богословами противоречия как антиномии на самом деле не являются таковыми, ибо антиномия по определению предполагает доказуемость обоих положений78. Но этой доказуемости в догматическом богословии отцов нет, отчего оно и догматическое (основанное на догмах79), что не делает чести богословию. Поэтому и приходят в Церковь люди не по рациональным убеждениям, как приходят трудиться на заводы, на огороды или учиться в вузы, но ведомые Духом Святым, минуя всякое богословие. И неправомерны утверждения, что богословские заблуждения лишают человека спасения. Не по знаниям и богословским соображениям мы будем судимы, но по сердечному устроению и духовному состоянию. Любовь к Богу и ближнему, или ненависть к ним, добро мы творим, или зло, горды мы, или скромны вот критерии, по которым мы будем судимы.
Да, мы различаем понятия «сущность» и «ее энергии», но считаем невозможным и недопустимым их разграничение и разделение, ибо в единой сущности между ними нет границ так как энергии сущности и есть сама сущность. Энергии составляют естество сущности, ее субстанцию, именно поэтому и только поэтому существует естественная (природная) возможность воплощения Сущности Божией, Ее причастность твари.
В этом же ключе говорит прот. Игорь Экономцев в своем труде «Исихазм и восточноевропейское Возрождение»: «Будучи отличной от сущности, энергия в то же время неотделима от нее, и в каждом ее проявлении присутствует весь Бог, единый и неделимый. Эта безумная, парадоксальная концепция, вытекающая из самой сути антиномичного христианского учения, единственная возможность объяснить, не впадая в пантеизм, выход Бога из Своей трансцендентности, факты Божественного творчества, феофании, воплощения Логоса и действия Святого Духа. В противном случае невозможно было бы в принципе говорить о Боге. И Григорий Палама со свойственной ему резкой выразительностью замечает: Если бы Божественная непознаваемая сущность не обладала бы отличной от нее энергией, она вовсе не существовала бы и была бы лишь порождением ума. Таким образом, в отличие от Варлаама, а впоследствии и Канта, Солунский архиепископ теоретически обосновывает принципиальную возможность встречи человека с Богом и познания им непознаваемого Бога»80.
Да, да, всё правильно! Но здесь, в отличие от утверждений архиеп. Паламы, выводящего энергии за пределы сущности и, таким образом, отделяющего одно от другого, протоиереем Игорем они различаются, но не разделяются! И в этом высказывании протоиерея, несмотря на одобрительную ремарку в адрес Паламы, прослеживается явное отождествление сущности и ее энергий. Только выражение «познания непознаваемого Бога», высказанное столь крупным и весьма авторитетным ученым, следует признать некорректным, наверное, правильнее говорить: «познание непостижимогоБога».
С тем, что сущность энергийна, а энергия сущностна, практически согласны все современные богословствующие философы. Вот что говорит А. Ф. Лосев: «Энергия сущности есть сущность, соотнесенная с инобытием»81. То есть энергия сама является сущностью. И еще более конкретно и однозначно: «Ясно, что энергия сущности неотделима от самой сущности; энергия сущности и есть сама сущность»82. Мы бы выделили курсивом последнюю фразу: энергия сущности и есть сама сущность. Кстати сказать, с этим согласны и другие современные философы. В частности, П. Б. Сержантов в своей работе «Дискретное время» пишет, что С. С. Хоружий подчеркивает взаимосвязанность и взаимообусловленность двух тезисов: «всякая сущность энергийна» и «всякая энергия сущностна».83