Проведи её ко мне, ответил Отрепьев и вошёл в кабинет.
Через пять минут в дверях кабинета показалась среднего роста, сухощавая женщина лет пятидесяти, одетая в тёплую кожаную куртку светло-коричневого цвета, тёмно-синие джинсы и осенние сапоги под цвет куртки.
Здравствуйте, проговорила она, и остановилась у двери, вы прапорщик Отрепьев?
Да, это я, ответил он и добавил, проходите, присаживайтесь.
Женщина прошла в кабинет и села на свободный стул около стола, где сидел Отрепьев.
Мой отец служил военным лётчиком и погиб во время Великой Отечественной войны, проговорила она, я обращалась в военный архив, и узнала, что его похоронили в этих краях.
В нашем райцентре? уточнил Отрепьев.
Нет, в соседней деревне.
Надо в неё сходить.
Мы можем съездить, я на такси.
Тогда поехали.
Отрепьев встал из-за стола и направился к выходу, за ним последовала женщина.
Выйдя из военкомата, он увидел недалеко стоящее такси.
Женщина обогнала прапорщика и решительно направилась к машине. Они подошли к легковому автомобилю. Женщина открыла переднюю дверь, и села в такси, Отрепьев разместился на заднем сидении и захлопнул дверь.
Николай, обратилась она к таксисту, нам надо съездить в соседнюю деревню.
Без проблем, ответил тот и включил зажигание.
Подъехав к деревне, они увидели идущего навстречу им по обочине мужчину лет сорока.
Остановите, попросил Отрепьев.
Таксист остановил машину. Леонид открыл дверь и подождал, до тех самых пор, пока мужчина не поравняется с машиной.
Здравствуйте, сказал Отрепьев.
Здравствуйте, ответил мужчина и остановился.
У вас в деревне во время Великой Отечественной войны похоронили сбитого советского лётчика. Вы не знаете, где могила?
Нет, в первый раз слышу.
А кто может это знать?
Не могу вам точно сказать, озадаченно проговорил прохожий, но потом, с минуту подумав, добавил, может баб Зина. Дом стоит как раз у кладбища.
Как к ней доехать?
Это просто, охотно проговорил мужчина и рассказал, как добраться.
Доехав до дома бабы Зины, прапорщик с дочерью погибшего лётчика вышли из машины и направились к калитке дома.
Калитка с забором оказались ветхими, казалось, два десятка лет не крашенные. Да и дом производил гнетущее впечатление.
Брёвна стен почернели от старости, а местами прогнили. Шифер на крыше полностью покрыт мхом и лишайником.
Зайдя во двор, они увидели старушку, одетую в фуфайку, на ногах резиновые сапоги.
Здравствуйте, приветствовал Отрепьев, вы баб Зина?
Здравствуйте, прошамкала старушка, да, это я.
Мы ищем могилу советского лётчика, его похоронили в этой деревне, вы не знаете, где она?
Знаю, ответила баба Зина, а затем пристально посмотрев на спутницу Леонида, добавила, а это скорей всего дочка того лётчика. Я сейчас.
Баба Зина зашла в дом и минут через десять вышла, она держала в руке две старые фотографии.
Вот, смотрите, проговорила она.
Отрепьев взял в руку протянутые фотографии.
На одной, изрядно пожелтевшей, прапорщик увидел молодого симпатичного мужчину в лётной форме. На другой, его запечатлели с двумя девочками, возможно, дочерьми.
Приехавшая женщина лицом оказалась похожей на лётчика, вылитая копия, но старше отца. Посмотрев фотографии, он протянул снимки дочери лётчика.