Вслух же он просто простонал. И Егор подхватился, ринулся к нему, словно клушка к цыпленку. Но подхватывать на руки почему-то не стал. Оглянулся на сотоварища, который так и сидел, раскачиваясь, и бубня под нос жалостливо (к самому себе), и зло это уже ко всему миру, включая, в первую очередь, Кота:
Да я ж князюшку нашего светлого, Николая Ефимовича, как отца родного почитаю, даже люблю, можно сказать. Да я для него, родимого
Ты давай, не скули, добавил командирского тона в голос Егор, бери вон парнишку, да неси.
Я?! вызверился Блатов, я неси?! Да я его сейчас в этой же яме
К князю нашему Светлейшему неси, Блатов. Со всем бережением и лаской неси. Глядишь
Ну, тут и догадываться было незачем что хотел сказать своей паузой Егор. Так что к вскочившему на ноги, и скривившемуся от не хилой боли в обожженной ноге Коляну Олег теперь отнесся куда с меньшей опаской. Ровно до того момента, когда тот легко, словно пушинку, подхватил парнишку, и забросил его на свое плечо такое широкое, что Кот там легко поместился; еще и место осталось. Только вот ребра, не до конца излеченные, «думали» совсем по-другому. Очевидно, в результате рывка потерлись друг об друга, заставив Олега исторгнусь полный боли крик. Причем боль была самая настоящая, заставившая парня непроизвольно запустить еще один сеанс излечения. И боль прошла, но сил опять не осталось.
Олег еще успел оглядеть вблизи, и даже обнюхать пропотевший камуфляж Коляна. Со стороны спины именно так расположил парнишку на своем плече мужик. Да еще подумал, что такой вот способ перемещения ну никак не подходит Коту. Не потому, что так уж не понравилась спина Блатова просто в таком положении Олег не смог бы увидеть ничего, кроме нее. Главное же пятен энергии, мимо которых посчастливится пройти.
В следующий момент гораздо более милосердные руки Егора (это после сеанса самоизлечения, конечно) осторожно сняли Кота с плеча, и опустили его опять на ставший родным бруствер. Боец вздохнул, что определенно означало: «И что теперь делать с тобой? Как нести?».
Ответил Блатов, с прежней злобой в голосе:
Ну, и пусть лежит, померзнет. Сейчас наши на сигнал прибегут пусть и разбираются.
Егор опять вздохнул: «Дурак!». Это, как понял Олег, расшифровывалось так: «Ну, и дурак же ты. Одно дело стоять вот так, без инициативы. Другое помочь парнишке, донести до князя со всем бережением, и даже уважением вдруг он действительно графский родич. Глядишь, и загладишь свой прокол». Блатов, очевидно, тоже прочувствовал что-то подобное, потому что спросил уже с надеждой, даже заискивающе:
И что делать?
Куртку снимай, друг.
Блатов на этот раз не стал возмущаться; разделся до пояса достаточно шустро, накинув обратно ремни и разгрузку на какое-то подобие тельника. Вот на эти импровизированные носилки и уложили аккуратно Кота. Олег в них поместился почти весь; только ноги по колено свисали. Ну как аккуратно? Если бы ребра оставались такими же не долеченными, Олег еще наорался бы всласть. А так ничего; даже удобно. Прежде всего смотреть вверх, не обращая никакого внимания на морду лица злобно пыхтевшего Коляна, и спину Егора. Первое же пятно, оказавшееся в пределах доступности, послушно заскользило по невидимой нити, меняя направление сообразно движению двух бойцов. Олег ждать блаженной волны тепла и свежести не стал; из последних сил потянулся к следующему. С вполне понятной тревогой не успеть, выйти за пределы условно принятых двадцати пяти метров. Дальше дело пошло легче и быстрее. У Олега, а не бойцов. Последние, точнее Колян Блатов, чуть ли не запинался сапогом за босую ногу. Не потому понял Кот что устал. Просто не хочется ему попадать под очи светлейшего князя, чем бы это ему не грозило. Как предположил Олег, кара за оговорку могла быть несоразмерно суровой.
Хотя не мне судить о соразмерности, решил Олег, подтягивая очередное пятно и ухитряясь жмуриться внутри от наслаждения, одновременно оставляя на лице гримасу боли, что я могу знать об окружающих людях, отношениях между ними? Ни-че-го! Вот и молчи в тряпочку, товарищ старший лейтенант. Причем, в прямом смысле молчи, пока слова не начнут выдирать клещами. Надеюсь, до этого не дойдет.
Была еще одна причина, почему Кот решил пока придерживаться тактике умолчания. Егор с Коляном говорили вполне по-русски; правильно, практически без единой оговорки, которую он бы не понял. Но вот несло от их говора какой-то чуждостью. Не акцентом, или там местным колоритом. Именно чуждостью, как определил для себя Кот. И подозревал сейчас, что и его слова будут звучать для местного населения чуждо, непривычно.