Из раскрытых дверей школы учащиеся во вторую смену с первого по четвёртый класс шумно выбегали на улицу и расходились по домам.
Андрей!
Чего тебе?
А ты разве не останешься школьную стенгазету оформлять?
Нет.
А как же они без тебя? Кто этого Спиридонова будет рисовать?
Сами пусть рисуют, невнятно буркнув, Андрей, отягчённый своими мрачными мыслями, ещё быстрее поспешил отдалиться от своего школьного сотоварища.
Так ведь они только статейки могут писать да куплеты сочинять. Рогозин на рассказах Бажова и Джека Лондона окончательно свихнулся, в десятый раз, наверное, перечитывает, а у Бекбишевой на стихах крыша поехала в детском саду детям сказки Пушкина читает. Ну это ещё ладно, понять можно, а в прошлый четверг стихи Есенина читала: «Белая берёзка под моим окном» Обхохочешься!
Ну и что из этого?
Как что?
Ну что из того, что Пушкина детям читает?
Да я тебе про Есенина талдычу.
А что в Есенине плохого?
Да при чём тут плохого? Детям Есенина читать что они понимают?
А ты-то что-нибудь понимаешь?
А чего тут понимать?
То-то и оно, что ничего ты не понимаешь! Дети уже с детского сада Пушкина и Есенина будут знать, а ты только в прошлый четверг сказки Пушкина послушал и про Есенина узнал.
Да пошёл ты!
Я так и так иду.
Ну и иди, иди к своей бабке огород ковырять, а я Лидии Ивановне позвоню, что ты не стенгазету оформляешь, а в огороде на раскладушке лежишь.
И Сашка Епифанов, раздосадованный такими недружелюбными ответами Андрея, резко повернул в сторону и дальнейший путь продолжил в гордом одиночестве.
Весенний день, обогреваемый солнечными лучами, выполнив свои незатейливые хлопоты в быстро зеленеющем школьном саду, становившемся изо дня в день краше, вкрадчивой поступью двигался к завершающему этапу, именуемому в простонародье «вечерело».
Лёгкими дуновениями юго-западного ветерка небесную синеву заволакивало серебристо-свинцовыми облаками, и солнце, утратив свой ярко-красочный наряд, сходило на закат.
После окончания занятий в школьном классе Аллия Бекбишева и Валера Зарубин, плотно сдвинув два письменных стола, усердно трудились над созданием школьной стенгазеты, где решили безжалостно высмеять прогульщика и недотёпу Игоря Спиридонова, ябеду и троечницу Валю Подлесную и ещё целый ряд нерадивых личностей из третьего и второго классов, напомнив, что учебный год подходит к концу.
Валер!
Да.
Я вот что думаю и Аллия, бросив красный фломастер на вполовину исписанный метровый лист ватмана, с задумчивым видом села на стул.
Стул, лёгким креном качнувшись влево и в обратном направлении, буквально рассыпался на все составляющие его части. Аллия, совершив некий замысловатый акробатический трюк, упала на пол и разразилась звонким заразительным смехом.
В проёме открывшихся дверей с удивлённым взглядом появилась учительница литературы Лидия Ивановна.
Аллия! Валера! Это что здесь за юмористический сценарий со стулом?!
Так, Лидия Ивановна, вы же прекрасно знаете, что все эти столы и стулья давно изжившая себя рухлядь прошлого века. И я, Лидия Ивановна, нисколечко не удивлюсь, если в скором времени на вашем уроке вас тоже постигнет та же самая участь, что и Бекбишеву.
Ну знаешь что, Зарубин, ты тут особо не умничай своим красноречием!
А я и не умничаю, Лидия Ивановна! Вот он, факт налицо, и ещё четырнадцать фактов в этом классе недалеки от этого подтверждения. То, что в недавний момент находилось под Бекбишевой, а сейчас находится рядом с потерпевшей, лишний раз доказывает наплевательское отношение ко всем нам всей нашей районной и областной администрации.
Да, Зарубин, в будущем из тебя получится прекраснейший следователь или адвокат, так что не зарывай свой талант в землю. А что у вас со стенгазетой?
Да стараемся, Лидия Ивановна, стараемся, несколько урезонив себя, ответил Валера. Осталось чуть-чуть: Спиридонова нарисовать в экзотическом виде. Но наш горе-художник, предоставив нам целый ряд убедительных причин, в данный момент целиком и полностью занят выздоровлением своей бабушки.
Ну, я не знаю, что вам осталось дописать-дорисовать, а стенгазета чтобы в понедельник была готова! Так что собирайтесь и марш домой, а завтра с обеда допишете и дорисуете. Я буду школу закрывать.
Бекбишева, потирая правый бок, многозначительно глянув на Лидию Ивановну, тихо проговорила: