Не с кем поговорить, знал Кронов, не с кем.
Для миллиардов счастье в корысти. Дом, жор и деньги (сто домов, сто хот-догов, сто тысяч денег) вот и всё счастье Массы о чём твердят? Где бы что поиметь побольше, как стать богаче. Только и можно с Сашей поговорить А толку? Саша подросток
Кронов взял сотовый, но не стал звонить. Он вдруг вспомнил, что позабыл про круг спиридоновский и про окский. Также он вспомнил, что видел боксы, как спиридоновский, повсеместно. Если, под видом евроремонтов канализаций, власть круги прятала это факт в пользу множества оных. Бокс наблюдался близ Красной площади; есть бокс в Химках; есть бокс в Отрадном. Кронов их видел. А что опасны эти круги не в шутку, он убедился в случае с Волиным Впрочем, может, и нет кругов. У Оки, может, был только смерч; Волин въехал не в круг, возможно, но в некий камень. На Спиридоновке, может, тоже просто наладка водопроводов. Нынче ведь мода всё делать тайно, чтоб не мозолить, так сказать, глаз, культурно.
«Крокки» у Даши был, брякнул Саша, сбоку хромавший.
Что?
У неё был «крокки».
Кронов вдруг понял, что речь о сотовых, и продолжил: Я взял две трубки: «крокки» для Даши, но молодёжный, и для себя обычный. Двести пять долларов. Это было давно уже.
Мальчик фыркнул. «Оксиа», в тонну баксов.
Первый раз слышу. Что там за «Оксиа»? Кронов спрашивал и додумывал про круги, уставившись в тротуар, пошагово ползший в ноги пыльным асфальтом.
«Оксиа» у неё, смартфон теперь Фёдор Павлович, начал мальчик, ваша фамилия от монеты «крона»? В смысле Рублёв там, Стерлингов, Грошев?
Вряд ли. От «хроно», то есть от «времени». Связь и с вечностью, и со временем. Либо, может, от Кроноса, это бог такой древнегреческий, что царил до порядков, принятых Зевсом. Кронос царил в век Хаоса; Зевс наладил мир Космоса. Космос с греческого «порядок».
Знаю, не маленький Саша снял и протёр очки от загадочной, висшей в воздухе пыли. Зевс правил с Герой. Были Венера, Марс, Аполлон, Диана. Светлые боги кончили с прежними, ну, с хтоническими страшилами, основали прекрасный мир для людей. Так в мифах.
Нет, начал Кронов. Мир не прекрасный, а однобокий. Стали судить мир, как он был создан, и обнаружили в мире «зло», которое оттеснили, а на оставшемся, дескать, «добром», строят порядок, «добрый», разумный и позитивный. Что ж ты, Саша, в этом прекрасной «доброй» конструкции вечно споришь с отцом, скажи, а вчера бил парня?
Парень? Он первый Мальчик нахмурился. Да он гопник! Мы незнакомы. Вышел из дома, он мне навстречу, деньги дай Ну, я отдал бы, он был старше, да и обкуренный. Но у дома обидно, я его стукнул; тут как раз вы он смылся. Саша хромал с натугой, светловолосый, в джинсах и в свитере, что болтался на тощем маленьком теле, в модных кроссовках с лейблами, в очень сильных очках. Вы, значит, враг разума? Вы агностик? социопат?
Я против первенства человеческого «добра». Оно плод разума. Вред от разума в им вменённых табу, в запретах, что, взросши в этике, проросли в науки, в их постулаты. Хватит об этом Ты на занятия?
Саша с ходу пнул камешек на асфальте. Не на занятия. Просто дело есть Вы звонить собирались? бросил он, видя, что собеседник долго шагает с сотовым в кулаке.
Не буду. Школа ведь близко, вымолвил Кронов.
Вы вот философ Мальчик помедлил. Это зачётно. Были бы президент, улучшили бы нам жизнь? А если бы были Кроносом, оживили бы орфов, гекатонхейров, гарпий, горгон, циклопов и беспорядок?
Знай: беспорядок это реальность, зиждимая не логикой. То есть это порядок, но первозданный. Он основал бы мир без деления на добро и на зло, мир целого, не растасканного в куски, мир жизни, а не понятий и не суда над жизнью.
Но мы и так живём, вроде. Не умираем же?
Неизвестно выложил Кронов и повторил возникшую полчаса назад звукофразу, кою ни он тогда не сказал, ни Саша, но коя вывалилась сама:
Живые завидовать будут мёртвым.
3
Что цель близка, указывал ряд машин впритирку вдоль тротуаров. Кронов был сломлен и угнетён случившимся с ним в дороге и возбуждён беседой, правильней, сказанным. Мальчик вряд ли участвовал в споре сердцем. Юность незряча: критика мира, где ей всё ново (значит, желанно), кажется ей брюзжанием. Саша, пусть он «ботаник», то есть «advanced», верит, что «фиг» ему, вот как Кронову, исковеркают «двойку», ибо у Саши «двойки» не будет, он купит «порш» и «майбах»; и что его не швырнут о стенку, точно игрушку; что он не станет жалким курьером с жалкой зарплатой; что у него, у взрослого, будет смокинг, бонусы, орден, чин академика, нимб, пентхаусы; что болеть он не будет и не состарится; что жена его, модница, никогда не умрёт (исчезнет ли, как исчезла Марго когда-то). Юность надеется но проигрывает как правило. Повезёт Саша «выбьется в люди» и позабудет, что не ему, везунчику, а другому шины проколют, и что другого кинут об стенку, и что другие будут хромые и притеснённые. Ведь мышление от «добра/зла» слажено, чтоб успешный считал всех «злыми», малопригодными, а себя «предобрым», прегениальным втуне, конечно, этак считал бы, то есть этически.