На следующий день Виктор Александрович грозно кричал в кабинете директора на учительницу моей сестрички:
Видимо, у нас так все замечательно, что ребенку невыносимо!
И я тогда порадовалась за маму. Больше ей не надо переживать за Виктора Александровича. Он тут не просто пионервожатый. Он всем учительницам строгий начальник.
Борьба с частной собственностью
Каждую субботу последним уроком в нашей школе были уроки внеклассного чтения, на которых мы должны были отчитываться о том, какие книжки прочли за неделю и, обязательно, проводилось обсуждение статей «Пионерской правды». Вот на одном из таких уроков Виктор Александрович, в присутствии директора и завуча школы организовал диспут о частной собственности и пионерской совести. Обсуждалась статья про мальчика, который все лето вместе с мамой и бабушкой простоял на рынке, торгуя овощами со своего огорода и заработал таким образом себе на велосипед и новую школьную форму. Особенный акцент в этом обсуждении Виктором Александровичем упирался на то, что и ПИОНЕРСКИЙ ГАЛСТУК мальчик купил себе за эти деньги, деньги частника и рыночного торгаша. Негодование любимого педагога разбудило и в наших сердцах безудержный гнев.
После уроков, возвращаясь домой, мы с Нинкой Ивановой и Светкой Марченко с жаром обсуждали Валю Кацюбо, которая несомненно была такой же частницей, как и тот мальчишка из «Пионерской правды». Нам не приходило в голову, что пока мы еще смотрим утренние сны, эта девочка уже на ногах, поит, кормит и доит корову, выгоняет ее на пастбище, продает молоко соседям, поскольку ее мать уже на работе. Потом она собирает своих младших братьев и сестер кого в детский садик, а кого в школу, готовит им завтрак, одевает, обувает. Нам не приходило в голову, что у этой тихой, всегда чистой с аккуратно заплетенными косичками девочки нет такого детства, как у нас. Для нас на тот момент Валя Кацюба была страшным классовым врагом номер один. И вот именно в момент жарких споров она оказалась у нас на пути. Мы втроем набросились, с остервенением сорвав с нее пионерский галстук и в клочья разорвав на ней школьный фартук. Наши чернильницы-непроливашки забрызгали ей все лицо и русые косички. Мы не отставали от девочки, пока она не заплакала. Счастливые и довольные своим «подвигом» наша троица разошлась по домам.
И ведь никто за это не наказал. А мы через неделю и сами забыли про тот случай. Вот только за молоком теперь приходилось идти на другой конец Батайска и стоять в огромной очереди, а молока не хватало и на половину той очереди.
Мама Вали Кацюбы никуда на нас не жаловалась, она просто продала свою корову. Мы ли в том виноваты, или очередное постановление партии и правительства, теперь уже не узнать.
За молоком
Моя сестричка Аленушка болела и врач сказал, что молоко ей необходимо. Я узнала, что люди, которые первыми оказываются в очереди за молоком, записываются в эту очередь с пяти часов утра. У меня не было часов. А будильник был у мамы и заводить его на такую рань она категорически отказывалась: «Потерпим. Отец вернется с линии и привезет молоко». Отец, действительно, привозил пакеты порошкового молока, его хватало только на стряпню и кашу, а творог и свежее молоко для питья покупались у мамы Вали Кацюбы. Вот только теперь у них ничего не купить.
Тогда я решила записаться в очередь раньше всех. Я старалась не уснуть, чтобы дождаться рассвета и пойти записываться в эту очередь. Но, три ночи подряд побеждал сон и просыпалась я когда уже будила меня мама, и нужно было умываться, завтракать и идти в школу. На четвертую ночь я просто дождалась, пока уснет наша мама и тихо вылезла в окно. Самое трудное было через овраг и лесопосадку дойти до освещенной улицы. Светила луна, ветер и ветки отбрасывали тени, пугающие мое воображение. Крики ночных птиц, шорохи в кустах Когда я добралась до первого круга света от уличного фонаря меня трясло, как в лихорадке. Дальше было еще очень далеко, но уже не страшно. Собаки, которые за заборами, громко лаяли, исполняя свой цепной долг, а уличные шавки виляли хвостом и лизали мне руки. А правая рука моя сжимала школьный мел, которым нужно написать свою фамилию на двери магазина. Вот и заветная дверь. Только мел не пишет. Мел мокрый или от моей вспотевшей ладони, или от собачьей слюны. На мое безуспешное царапанье магазинной двери вышел сторож.