И если есть штаб, то должен, стало быть, у этого штаба быть и свой начальник. Нужно же кому-то следить за порядком в штабе. Вот и у нас в полку был свой штаб и был у этого штаба начальник. Скажем прямо, хороший начальник грамотный боевой офицер. Не карьерист, не выскочка, службу знал и с подчиненными умел правильно общаться. И были у начальника в штабе писари это те, кто всякие бумажки пишет солдаты и гражданские. У солдат-писарей служба, надо сказать вам, была не слишком тяжелая, но ответственная. Сиди себе в штабе и заполняй разные бумажки, ни тебе нарядов, ни тебе дежурств, «тепло, светло, и мухи не кусают», только умей писать красиво, без помарок и грамотно, одно только плохо очень скучно. Но всё это компенсировалось тем, что у писарей были в полку и свои привилегии, ну, скажем, в столовой лишнюю «порцайку11» получить (хотя «порцайка» никогда лишней не бывает), внеочередное увольнение получить, в отпуск домой к маме съездить и другие разные вольности, которые не воспрещались уставом. Короче, возможностей у штабных писарей было гораздо больше, чем у тех солдат, кто тянул лямку в ротах12. Вся заковырка была в том, что в штабные писцы набирали не абы кого. Нет, в писари брали исключительно тех, кто умел красиво и грамотно писать, без помарок, а такие люди были в Советской армии на вес золота. Были такие и в нашем полку.
И вот среди этих самых писарей был один солдат, назовем его рядовым Пупкиным, который имел исключительно красивый почерк и писал ровнее и аккуратнее других, но были у этого солдата и свои отрицательные стороны уж больно он был недисциплинированным и систематически нарушал устав. Что только с ним начальник штаба ни делал, чем его только ни стращал: и на губу13 сажал это там, где отбывают наказания провинившиеся солдаты; и увольнительных ему не давал, но солдат всё продолжает нарушать дисциплину. А выгнать его из писарей начальник штаба не может, хотел бы, да никак не получается очень уж этот солдат красиво пишет, напишет какой-нибудь график на куске большого ватмана: любо-дорого на него посмотреть, так всё аккуратно и ладно у него выходило буква к буковке, и все линии такие ровные, не придерешься.
А вот со службой у него была прямо настоящая беда. В общем, мучился с ним наш начальник штаба вплоть до того момента, когда этот солдат должен был уходить на дембель14 увольняться со службы.
Следует добавить, что начальник штаба был человеком умным и волевым, а главное терпеливым, если он так долго терпел выходки этого солдата. Но и на старуху бывает проруха говорится в одной мудрости. Однажды не выдержал начальник штаба и вспылил. Да так сильно, что в сердцах пообещал солдату припомнить все его злодеяния. Так прямо и сказал: «Отольются мышке кошкины слезы». И выполнил свое обещание.
Случилось это под самый Новый год, и было это так.
В Советской армии существовало правило: после публикации в центральной советской прессе приказа министра обороны о демобилизации издавался приказ по части, в котором указывалась очерёдность увольнения личного состава. На основании этого приказа в ротах и в отдельных взводах составлялись списки, на основании которых и происходило увольнение из рядов вооружённых сил. В первую очередь увольнялись те, кто, по мнению командиров, заслуживал это право своим ратным трудом и сумел доказать, что он этого достоин.
С момента издания приказа и до момента демобилизации могло пройти не менее двух, а то и трёх месяцев. Для солдат это был самый тяжёлый период: период ожидания Хотя командир по собственному желанию не мог удерживать солдата больше положенного по закону срока, если солдат не совершал никаких противоправных действий, он был обязан уволить солдата, выдав ему все необходимые документы: билет до места назначения, суточные и воинское предписание15, где черным по белому указывалось, что солдат отслужил положенный ему срок и уволен в запас, что он обязан в течение N-го количества времени явиться в военкомат по месту жительства и встать на учет согласно существующему закону.
С момента выхода приказа (по неофициальной армейской «табели о рангах»16) солдат становится «дедушкой» старослужащим, который не слишком-то обременял себя службой, нарядами17 и работой, за исключением так называемых аккордных работ18: построить баню на даче командира или забор починить, стены покрасить и всякое другое, что, как правило, в большинстве своём не относилось непосредственно к военной службе. Но аккордные работы когда-то тоже заканчиваются, и вот уже все дембеля разъехались по домам, а наш писарь ходит по полку один-одинешенек, держа руки в карманах (что вообще-то не положено по уставу), словно неприкаянный.