Улия, она царица, а значит остается здесь для того, чтобы вести свой клан вперед. К тому же Порывистая юна. Для нее новый пост не данность от рождения и не привилегия, а новая дисциплина, неизвестная и сложная. В ближайшие годы ей придется научиться многому, что в дальнейшем позволит вести клан вперед без особых проблем, но сейчас не тот период, когда царице Воздуха нужно отвлекаться на глупости влюбленных младших. Что же до роли здесь Есть у нее вторая царица или нет, это почти ничего не значит.
Категорично отозвалась Огненная, взъерошив итак непослушные волосы, вздохнув тяжко. Видно эта тема и саму царицу другого клана касалась крайне неприятно.
Вы ведь знаете, что дитя царицы не испытывает никаких отличий. Оно равно другим. Только в случае кары, открыта другая возможность. И конечно же силы, что передаются гуту от его Хал и Хар делают более сильным, крепким, здоровым. Отсюда и то, что дети цариц порой занимают их пост после смерти, потому что по силе им равных не имеется. Вот только то, что Воздушная стала царицей, исключает то, что она станет жрицей.
Задумчиво подметила Огненная, на сей раз сложив руки на груди, от чего тугие мускулы рук резко обозначились, натянув до треска ткань на сильных руках.
Так или иначе на все воля Великой. Раз она не желает принимать Порывистую в свою обитель, значит тернистый путь жизни ее еще нужен здесь, с нами, как мне вести клан Огня, так ей свой легкий народ светлоликих девиц.
Взгляд Улии переменился на недоверчивый, но всё же долго он не был обращен к дочери Огня, взметнувшись к чистому небу, которое сегодня не затягивало ни единого облачка.
Думаете, воля Переменчивой в ином? Не в том, чтобы её дочь обрела счастье на земле и лишь потом отправилась в её чертоги? Дважды царица возвращалась к нам, на то и правда должна быть воля Великой. Насколько мне известно, её сердце уже принадлежало другой и та воительница теперь подле Великой. Залечить раны сердца сложно, на то требуется время, или же тот, кто облегчит боль. А что же касается Вас, Огненная?
Улия наконец могла вздохнуть спокойно. Небесная убирала тревоги своих дочерей, что обращались за её помощью. Каждая дурфа искала её заботу и Улия не стала исключением, когда подняла взгляд к небу. Неосознанно, но даже эта крылатая искала защиты. Возможно, причиной тому послужило её одиночество, оставшись без родителей она могла искать любовь только в объятиях богини. Правда долго отвлекаться не стоило, ведь за Огненной замечали не раз то, что она мастерски уводит беседу в иное русло.
Когда же вопрос коснулся личности Огненной, на щеках царицы заиграли желваки.
Мне не уйти в жрицы по той же причине. Уж больно долго я в касте воинов, тем более Не смогу танцевать Великой и быть ее возлюбленной. Да и умереть от архона немного мне чести. Покуда в бою не снимут голову с плеч, продолжу вдохновлять молокососов и воительниц. Все лучше, чем просто лечь и умереть. Вы ведь и сами понимаете, Улия, что это не выход. Как и Вы не стремитесь к семье, так порой и иные в этом мире.
Пожала плечами царица, отвернувшись своей широкой мускулистой спиной к дурфе.
Светлоликая, Вам бы все же отдохнуть, как только принцесса позволит. Даже воинов не ставят на слишком долгий караул без чрезвычайной надобности, а она не выглядит непонимающей таких вещей.
Отозвалась снисходительным тоном царица, хлопнув дурфу по плечу.
Взгляд огненных глаз обратился в вдумчивую дымку, а брови нахмурились в размышлениях. Против того, чтобы принцесса дурф бегала за новой царицей Воздуха? Странное умозаключение, но что-то заставляло Фаврир приглядывать за этой маленькой баргусткой. Прежде, пока Ириль была жива, они несколько раз пересекались. Трепетное отношение светловолосой главы Скрытых Клинков едва ли можно было не заметить, хотя и упрекнуть Первую Скрытых Клинков вниманием было нельзя. Ириль позволяла себе самую малую патокой растекающуюся нежность, что оживала в светлых глазах только при виде Левой Руки Скрытых Клинков. В других случаях мудрость этой женщины всегда являлась опорой стратегии. Острый ум дочерей воздуха спасал их, а также подразделение от еще больших смертей, но даже ее не уберегла Великая от участи пасть в бою. Фаврир хорошо помнила те дни, когда Аэль только заняла новый пост и то, как волевой нрав воительницы потух под колпаком потерянной влюбленности. Может поэтому царица благоволила ей? Потому что обе страдали от утраты?