ROMA O MORTE, читаем мы граффити на стене одного из домов, проскользнув в очередную улочку; несколько раз сворачиваем и ни с того ни с сего оказываемся в каком-то ярко-желтом коридоре, по стенам которого развешены черно-белые фотографии Рима пятидесятых-шестидесятых годов. Куда, черт возьми, нас занесло, и как мы вообще здесь очутились? Хорошо еще, что нам удается спуститься на первый этаж и найти выход, правда мы опять на незнакомой улице, причем оседлали какого-то толстяка в белой обтягивающей футболке и с мотоциклетным шлемом в руке; впереди уже виден Пантеон, так что мы ныряем в самую гущу толпы туристов, но тут же непонятным образом зима сменяет лето, все вокруг в пальто и куртках, а уличные торговцы вместо солнцезащитных очков предлагают черные зонты. Метров через пять снова ударяет жара разные временные пласты сменяют друг друга в случайном порядке, и даже Гуглик сбит с толку; попытка протиснуться в Пантеон оказывается вполне удачной, вот только мы увязли в чьей-то фотографии и не можем даже пошевелиться: в пятнадцать лет, когда я был в Риме, мне больше всего запомнился именно Пантеон а я здесь в первый раз пойдем, я тебе кое-что покажу: смотри вверх, прямо на этот окулюс, здорово, правда? эх, вот закружиться бы тут и упасть, как пьяные. Мы с Вергилием взмываем вверх, ослепительный зрачок купола занимает почти весь обзор, но прорваться сквозь него никак не получается а было бы так красиво именно здесь воспарить над римскими крышами, надо, чтобы кто-нибудь подкинул идею программистам из Гугла.
Эта неудачная попытка вознестись в небо, видимо, вынуждает нас с Гугликом, несмотря на усталость, отправиться еще и в Ватикан. Ноги наши заплетаются, так что лучше бы снова взлететь над городом. И вот фасады домов удлиняются, как будто мы действительно развиваем сверхсветовую скорость, и вскоре их поглощает новая перспектива. На этот раз мы парим невысоко, едва не касаясь лоскутного одеяла крыш, и уже подлетаем к Тибру. Похоже на вертолетную площадку, показывает Гуглик на плоскую крышу замка Святого Ангела и приземляется там со знанием дела, точно Пегас. Прямо перед нами собор Святого Петра и огромная реклама телефона Samsung Galaxy S8. Прыгая по крышам автомобилей, мы в несколько скачков преодолеваем скучную, словно прочерченную по линейке виа делла Кончилиационе и останавливаемся посреди площади Святого Петра: это все католики? вряд ли, наверное, в основном туристы.
Но сейчас, присмотревшись хорошенько, я вижу вокруг не туристов и не католиков, а толпы клонированных Вергилиев, как две капли воды похожих на моего проводника. Они слетелись сюда из разных компьютеров мира, чтобы там, дома, показать людям то место, где раньше папа каждый год адресовал свое послание urbi et orbi, пока еще этот город и этот мир существовали, пока еще ждали этого послания в общем, вот как сейчас работают писатели.
незасчитанная попытка невинности[31]
однажды ночью я лежал и представлял себе, будто мы с тобой ходили в один детский сад: я в старшую группу, а ты в среднюю. Группы были отдельные, поэтому днем мы почти не встречались, но зато виделись в раздевалке: наши мамы приводили нас в одно и то же время, иногда даже перекидывались друг с другом парой слов. Я искоса наблюдал за тобой, развязывая шнурки; в отличие от меня, ты переодевалась в два счета и быстро махала своей маме на прощание я же нередко устраивал душераздирающие сцены. Ты появлялась в раздевалке чуть позже меня, но уже летела в группу, а я, просовывая ноги в тапочки, спрашивал с тревогой: Мама, а когда ты меня заберешь, мы сходим в парк?
Дворик нашего детского сада прилегал к саду виллы Тугендхат. Я видел тебя не только в раздевалке, но и на прогулках и часто о тебе думал. Под влиянием более поздних впечатлений мы нередко забываем, как много мы в детстве думаем друг о друге. В этих детских размышлениях нет ни капли отчаяния, только нежная фантазия, воздушная мечта о любви, взбитая из белка ранних лет жизни.
Чаще всего я встречал тебя на утренней или вечерней прогулке, на горке или в песочнице. Сидя на краю песочницы, я смотрел, как ты играешь с другими в догонялки; поймать тебя было непросто, ты все время ускользала, а однажды, запыхавшись, рассеянно опустилась возле меня на деревянный бортик. В руке у меня было ситечко, и, раз уж ты оказалась рядом, я спросил:
Хочешь, будем вместе просеивать песок?