Может быть, поморщился следователь. Так что там сказал Иван Иваныч?
Ноги моей больше здесь не будет, если еще раз увижу такое наглое свинство, поклялся тогда Иван Иваныч, и все собрались уходить.
Полковник, однако, так и не вернулся, и Вике пришлось его вызволять.
В таком состоянии с ним что угодно могло случиться. Мог на улицу пойти, а там небезопасно, таджики сваи заколачивали, а техника безопасности сами знаете какая.
То есть вы что-либо в этом роде предполагали, Серов? спросил следователь.
Ага. Предчувствие у меня было нехорошее. Только я думал, что будет, как обычно, скандал, но тут Полковник меня обошел, взял да умер.
И тут Вика замолк, пережидая острую боль в сердце.
Я, товарищ прокурор, слово дал, за Полковника отмстить. Ближе друга у него не было. По мнению моему, убийство Полковника надо расследовать, и не исключаю, что, в конце концов, мы оба вы и я будем ходатайствовать о памятнике из бронзы на родине героя. Бюст в погонах и бронежилете и со звездой героя на груди.
Кто сообщил вам о смерти Салькова?
Сорокин.
Вы имеете в виду бывшего участкового? уточнил следователя.
Прошу занести в протокол, что этот человек не принадлежит к числу моих друзей.
Что именно сказал бывший участковый?
«Правда или нет, а твой Полковник помер», сказал. И я пошел в коридор
Коридор невесть почему был залит водой. Приоткрыв дверь в мужской туалет, Вика остановился при виде пятерых парней, сошедшихся в крошечном закуте и согнувшихся в три погибели. Прокопьич бродил по щиколотку в воде, пытался проникнуть в щелку и вещал заунывно:
Открой Пусти меня
Ну и потеха, хмыкнул Сорокин.
Да заходите, поглядите, пригласил их незнакомый парень.
Ему на все наплевать, и он громко хихикал, а на его голос сходились люди.
Добрый вам вечер, кого не видел! сказал Иван Иваныч, приветствуя собравшихся.
Выходи, Полковник, выходи, пропойца несчастный, монотонным голосом повторял Прокопьич, размеренно толкая дверь.
В этот момент дверь по соседству открылась, и уборщица, которую ничем нельзя было удивить, возникла на пороге с возгласом: "Какой кошмар!" Продолжая соблюдать дистанцию, она попросила Иван Иваныча, которого уважала превыше остальных, снять с крана шланг и выключить воду.
Ее мокрые руки совлекут нас в Аид, пробормотал Иван Иваныч, уступая силе.
Из кабинки не подавали признаков жизни
Кто там? спросила она громовым голосом.
Полковник. Как заперся, вот уже минут десять ждем.
Под натиском швабры все вынуждены были отступить.
А ну, живей выметайтесь, бездельники! Проходите, что тут смотреть, торопила уборщица.
Потому что защелка поддалась, и мы увидали, что Полковника больше нет, заключил свой рассказ Вика. Он удалился, разбив свое сердце.
Я вполне принял бы это за чистую монету, Серов, не будь у меня других показаний. Вы признаете, что убили гражданина Салькова?
Нет. И еще одну вещь прошу внести в протокол. Возле тела убитого находился головной убор, добавил Вика. Фуражка с офицерской кокардой, которую он носил в тот вечер. Он принадлежал уважаемому родителю покойного.
Да не было у него отца, отрезал следователь. В метрике прочерк.
Понятно. Я могу быть свободен? с достоинством спросил Вика.
В соседнем кабинете дадите подписку о невыезде. Между нами, недолго вам гулять на свободе. Точнее один день. Новый участковый лично за вас просил, так что выпускаем под его ответственность.
Благодарю за доверие.
Костю своего благодарите. Он у вас романтик. До скорой встречи! Про стекло тоже подумайте, кто-то его разбил.
У подъезда Вику ждали товарищи. Когда он выразил желание, не пойти ли им куда-нибудь помянуть усопшего, его встретило гробовое молчание.
Капитан речфлота Иван Иваныч молчал, отвернувшись, он смахнул слезу золотым позументом на кителе.
Выпустили тебя, парень?
Признался, что ты убил? не выдержала нетерпеливая и глупая Милка. А почему выпустили?
У них там перерыв на обед, пока отпустили на поруки, коротко ответил Вика.
Лет десять дадут, сказал всезнающий Сорокин. Если не найдут смягчающих обстоятельств. А их не найдут, это я вам гарантирую. Пойдем лучше выпьем. Заводи мотор.
Вика очень хотел выпить, но чувствовал, что не время. Ну конечно, Сорокин не обманет и поставит но пить на его деньги последнее дело, его пиво, словно желчь.