Ты ты прости меня, Боян.
Простил уже, я постарался придать голосу бодрости, вроде я не огорчён и не обижен. Хотя я правда и не обижен: пришла ведь.
Прости, что не могу взять тебя с собой, говорит она. Зараза не щадит никого, ни воинов, ни скальдов. Я не могу рисковать тобой.
Собой можешь, а мной
Я всего лишь дроттнинг, усмехается Сигню, йофуры приходят и уходят, а ты она посмотрела на меня. Нельзя, чтобы ты погиб так Ты, такие как ты, живут в веках, рождаются раз в несколько веков и оставляют след навсегда. Твои песни и сейчас поёт вся Свея, будет петь и через тысячу лет, твои сказки разойдутся по миру, их рассказывают и будут рассказывать детям, даже когда имя твоё сотрётся, но то, что ты сделал и сделаешь ещё, будет жить всегда.
Я не был согласен, но не стал спорить.
Ты надолго?
Сигню смотрит долго, будто не знает, что же сказать:
Я не знаю, милый. Мы ничего не знаем, что там. Но по-моему, она не хочет говорить, что думает о своём походе.
Ты её голос дрогнул немного. Не тоскуй без меня. А если прижмёт всё же сердце, напиши грустную балладу
Я подошёл к ней:
Я люблю тебя.
Она подняла голову:
И я люблю тебя, встала, чтобы обнять меня. Люблю.
Сигню впервые обнимает меня.
Я не один раз носил её на руках, она обнимала мои плечи, склоняла голову ко мне. Но вот так, чтобы прижать свой живот к моему, бёдра, груди, своё лицо
Боги! Жаркий туман застилает моё сознание. Но она отодвигает меня, отступает:
Нет, что ты не трогай меня
Прижала ладонь к глазам, будто свой туман отгоняет
Так и есть, Боян, свой туман я и пыталась разогнать. Но
Я вспомнила, куда я еду завтрашним утром
Что я никогда уже не увижу его после того, как сяду на коня
И я обняла его снова
Она обняла меня, она целует моё лицо, мои глаза, мои губы
Я люблю тебя. Люблю как как надо любить тебя Хочу, чтобы ты знал Всегда, прошептала она. Слышишь? Люблю тебя!
Не голосом даже, даже не дыханием, будто сердцем прямо в моё сердце
Ничему не надо учить влюблённого человека. Любовь сама всех ведёт и учит. Он поцеловал меня так, что огонь мигом пробежал к моему животу, распахивая меня навстречу ему
Боги, я не мог и представить себе, что это так
Как много песен я спел об этом, но разве я знал, что это такое громадное, такое острое наслаждение Безбрежный экстаз души и тела
Стоило ждать столько лет, чтобы, наконец, узнать
Узнать, как запутываются пальцы и поцелуи в распустившихся волосах
Как вибрирует струнами гуслей её живот навстречу моим прикосновениям, моим губам, моему животу
Увидеть свет желания из её глаз и слёзы блаженства на её ресницах
Как в гармонию сущего сливаются чресла, разгораясь огнём и будто растворяясь в этом сладостном пламени. Взмыть в небеса и дали, где только она, её аромат, тепло, её дыхание, голос, её руки, её бёдра и ты сам растворён в ней
Что сладость медов, цветов, что тепло солнца, когда узнал это блаженство После можно только умереть, если больше не знать его
И теперь, когда она уехала, я остался с воспоминанием об этих нескольких часах, которое будет приходить ко мне днями и ночами. И только поэтому я смогу жить все эти долгие-долгие дни и дни разлуки.
Только это чудо, это испытанное блаженство, вкус её губ, её кожи на моих губах, её аромат, стон и вскрик её Она наслаждалась мной И желала меня. Только мысль об этом и удержала меня на этом свете, когда она уехала будто навсегда. Только мечта вновь увидеть её, повторить то, что теперь только и оживляло меня, пока я не мог видеть её
Глава 5. Бедствие
Первые недели прошли в мучительном ожидании новостей. Долго-долго просыпаясь, каждое утро в холодной одинокой постели, я лежал и думал, умолял Богов, чтобы сегодня, наконец, пришла весть от Сигню, весть, что они справились, что едут назад, как бывало много раз, когда она ездила в такие вот поездки на эпидемии. Две-три недели и они возвращались.
Но прошли и две и пять недель, а не было ни их, ни вестей от них. И наконец, пришло письмо, переданное через нескольких гонцов.
Это было самое страшное письмо, с самыми страшными новостями в моей жизни. Весь Норборн охвачен эпидемией, несколько деревень на северо-западе Брандстана. Все северо-западные области, прилегающие к Западным горам. Во всех бывших йордах. Кроме Эйстана и Асбина.