Всего четыре часа… Инженер-механик даже поразился спокойствию, с каким он сам отнесся к этому известию.
– Ну, так как? – озабоченно спросил Райли. – Пойдете вы или нет? Кроме шуток, сэр. Вас вызывают… срочно!
– Врешь! – произнес Додсон. – А кофе зачем принес?
– Для себя. – Улыбка исчезла с лица Райли, оно стало хмурым и сосредоточенным. – Просто я решил, не худо бы вам хлебнуть горяченького. Видок-то у вас не ахти какой… А в машинном вас поставят на ноги.
– Вот туда-то ты сейчас и пойдешь, – ровным голосом произнес Додсон.
Райли и виду не подал, что это относится к нему.
– А ну, Райли, живо! – сухо проговорил Додсон. – Я вам приказываю!
– Да отгребитесь вы от меня! – раздраженно сказал кочегар. – Я остаюсь. Неужели для того, чтоб держать в руках вшивую масленку, обязательно иметь три золотые сопли на рукаве? – прибавил он презрительно.
– Пожалуй, не обязательно. – Тут корабль сильно качнуло, и Додсон, не удержавшись на ногах, ткнулся Райли в бок. – Извините, Райли. Похоже, начинает штормить. Значит, это финал.
– Что, что? – переспросил Райли.
– Финал. Конец то есть. Всякая дальнейшая борьба не приведет ни к чему… Послушайте, Райли, – проговорил он вполголоса, – что вас заставило прийти сюда?
– Я ж вам говорил, – сокрушенно вздохнул Райли. – Грайрсон. То бишь, лейтенант Грайрсон послал меня.
– Что вас заставило прийти сюда? – продолжал стармех, словно не слыша слов Райли.
– Это мое гребаное дело! – с яростью в голосе ответил Райли.
– Нет, что вас сюда привело?
– Да оставьте вы меня в покое, ради Бога! – закричал кочегар. Голос его гулким эхом отозвался под сводами туннеля. Неожиданно он в упор посмотрел на офицера и, кривя рот, проговорил: – Сами, что ли, не знаете, черт бы вас побрал?
– Прикончить меня хотели?
Райли пристально поглядел на стармеха, потом отвернулся, ссутулив плечи и низко опустив голову.
– Из всех ублюдков на корабле вы один вступились за меня, – пробормотал он. – Один из всех, кого я знал, – медленно, словно в раздумье, добавил он.
Хотя слово «ублюдок» в какой-то мере относилось и к нему, правда в положительном смысле, Додсону стало вдруг стыдно за свое предположение.
– Если бы не вы, – продолжал негромко Райли, – в первый раз меня посадили бы в карцер, а во второй – в тюрьму. Помните, сэр?
– Вы тогда вели себя довольно глупо, Райли, – признался Додсон.
– Зачем вы за меня вступились? – Верзила-кочегар, по всему видно, был взволнован. – Ведь все же знают, что я за фрукт…
– Так ли? Сомневаюсь… По-моему, на самом деле вы лучше, чем кажетесь.
– Бросьте мне мозги пачкать, – насмешливо фыр-кнул Райли. – Я-то знаю, кто я такой. Уж это точно. Я – самое последнее дерьмо. Все говорят, что я дерьмо! И правду говорят… – он подался вперед. – Знаете что? Я католик. Через четыре часа… – он оборвал фразу на полуслове. – Надо встать на колени, верно? – усмехнулся он. – Покаяться, а потом надо попросить… Как его?..
– Отпущения грехов?
– Вот-вот. Оно самое. Отпущения грехов. А вы знаете что? – раздельно произнес он. – Мне на него наплевать, на это отпущение.
– Возможно, вам оно и не нужно, – проговорил как бы про себя Додсон. – Последний раз говорю, ступайте в машинное отделение.
– Не пойду!
Старший механик вздохнул, поднял с пола термос.
– В таком случае, может быть, соизволите выпить со мной чашечку кофе?
Подняв глаза, Райли улыбнулся и, удачно подражая полковнику Каскинсу, герою популярной развлекательной программы, проговорил:
– А воопче-то кто-кто, а я возражать не стану.
Вэллери повернулся на бок, подогнув под себя ноги, и машинально потянулся за полотенцем. Истощенное, слабое тело старика ходило ходуном от надрывного оглушительного кашля, который отражался от бронированных стенок рубки. Господи, так плохо он ещё никогда себя не чувствовал.