Зато она разговаривала с вещами. Иногда Лиза выныривала из своего тумана и понимала, что, конечно, никто с ней не разговаривает. Она просто вела длинные разговоры то со сгинувшим в один миг и насовсем Вадиком, то с благодушно развалившимся в кресле Мишкой. Но каждое просветление в голове давалось тяжело: Лиза словно просыпалась от тяжелого сна и видела, что в квартире громоздятся чужие вещи, грязно и пусто в холодильнике. Она начинала драить пол, стирать вещи, протирать пыль, мылась сама. А потом словно оступалась и снова падала в пропасть, на дне которой стелился успокаивающий туман.
После увольнения Лизы прошло несколько месяцев, она проснулась в один из дней и поняла, что очень голодна. Нечеловечески. Она не помнила, когда последний раз ела и что. Нашла в шкафу початую пачку макарон, сварила, с жадностью съела. Оделась и вышла на улицу, чтобы понять, где взять еды. Дошла до продуктового магазина, уперлась взглядом в коряво написанное объявление «Требуется уборщица» и вечером уже вышла мыть полы в большом супермаркете напротив дома.
Это была хорошая работа. Полы можно было мыть и в самые туманные дни, не надо думать. Трешь пол и всё, шваброй вправо-влево, вправо-влево. А еще поздно вечером на помойку за магазином грузчики выносили подгнившие овощи и фрукты, пустые коробки, испортившийся хлеб. Лиза набирала целые пакеты еды и несла домой. Тщательно выбирала яблоки, помидоры, огурцы те, которые еще можно было спасти. Хлеб она не ела, а сушила из него сухари и пересыпала их в большой холщовый мешок. Там ему было лучше.
Просветы в тумане случались всё реже. Лиза помнила отрывками: вот она встает на стул, чтобы положить выброшенную клавиатуру и разбитые тарелки на гору других вещей на балконе. Вот ее утром будит кошка, сидя рядом с ее головой и зло мяукая. Откуда взялась кошка грязная, с оторванным ухом и бегающими по лысой морде блохами, Лиза не помнила. Но подскочила и побежала кормить свою новую сожительницу. Вот она перешагивает через кучу каких-то лохмотьев, чтобы подойти к креслу и поправить Мишку, чтоб ему было удобнее смотреть телевизор. Вот дверь на кухню перестала закрываться из-за того, что Лиза пожалела и спасла целых три старых хромых стула. То вот стоящая в дверях соседка, которая кричит: «Тараканы! Тараканы!», а в голове у Лизы вопрос доплывает до сознания медленно, как круг на воде: при чем здесь тараканы? Какие тараканы?
Первый за пять лет визит Вадика обернулся огромным скандалом. «Ты что?! Ты что наделала?! Свинья! Дура! Идиотка! Ты свихнулась?! Ты что творишь?!» гундосо кричал он, зажав одной рукой нос, а другой яростно жестикулируя. Он метался из одной комнаты в другую, высоко задирая ноги, перешагивая через вещи и напуганных кошек, брезгливо выбирая место, куда поставить ногу для следующего шага. Лиза металась за ним, ошалев от внезапности этого нападения, от радости и от боли, которая вернулась в душу с появлением мужа. «Всё выкинуть!» гундосил Вадик, распинывая то, что Лиза так долго и так тщательно спасала от небытия. Всё вокруг тревожно шелестело, хрустело, со стуком падало.
«Ничего не надо! Не надо выбрасывать! Их уже выбросили, а я спасла! Ты не понимаешь! Это мои вещи, мы вместе!» кричала она Вадику, но он то ли не слышал, то ли не понимал ее криков. Лиза никогда не видела его таким напуганным. И еще она больше почувствовала, чем увидела муж избегал смотреть на нее. Хотя она похудела, отрастила волосы, у нее теперь было много яркой одежды. Но Вадик не смотрел, отворачивался, и это тоже было больно.
«Завтра приеду с грузчиками, всё вынесу, а тебя в психушку упеку!» крикнул Вадик в Лизино худое лицо, обрамленное давно не мытыми серыми волосами. Та не очень поняла суть фразы, но поняла, что это угроза. И, пожалуй, впервые в жизни решила, что надо спасаться самой и спасать всё свое окружение спасенное и теперь навсегда не одинокое.
Вадик ушел, а Лиза торопливо вышла на лестничную клетку, засунула в замочную скважину найденную в дебрях комнат жвачку, утрамбовала булавкой, вернулась в квартиру, захлопнула дверь, задвинула железную задвижку. Потом подумала, нашла тюбик «Суперклея» и выдавила его по периметру двери и в замочную скважину со своей стороны. В голове ее была потрясающая ясность, каждая новая мысль звенела и вибрировала между висками. Лиза действовала быстро, четко, радостно улыбаясь. Она твердо решила, что не позволит мужу еще раз разрушить ее мир, разлучить ее с тем, что ей дорого.