Несмотря ни на что, Дарион был незаурядной личностью. Будучи человеком, он поражал окружающих своей внутренней силой, кипящей и обжигающей, способной перевернуть с ног на голову весь мир. Что бы ни происходило, он всегда оставался сильным. Ничто не могло поколебать его. Ничто. Став вампиром, он стал еще сильнее, еще могущественнее, только благодаря своей внутренней силе он все еще держался, не давал новой сущности поглотить себя, разрушить все вокруг. Наверное, именно эта сила не давала ему пасть духом. Если бы он был хоть чуточку слабее, ему бы не удалось выдержать этот бой.
Сейчас, застыв посреди мокрой улицы, он отрешенным взглядом смотрел на луну, вспоминая ту ночь. Он больше не чувствовал злости, только усталость и решимость занимали его душу. Теперь он не сомневался, что неспроста тогда оставил друзей и кинулся вглубь заброшенного замка. Несомненно, это была мистическая сила вампира, обратившего его. Дарион всегда был бесстрашным, но он никогда не проявлял безрассудства, тогда им руководила чужая воля. Воля его хозяина
Его губы скривились в мрачной усмешке. Подумать только, как все сложилось невероятная ирония Невероятная случайность
Он чувствовал себя совершенно разбитым, но спать ему не хотелось. Он слышал о том, что вампиры спят не больше двадцати часов в месяц, поэтому бродил всю ночь в заброшенных районах, погружаясь в пучину тоски и уныния.
Потом настало утро, пришел новый день. Он все бродил, бродил, изредка встречая людей, невидящим взглядом рассматривая покосившиеся дома с выбитыми стеклами. Снова шел дождь, ему было все равно, он не чувствовал холода, хотя, наверное, даже если бы и чувствовал, не обратил бы на это никакого внимания. Апатия поглотила его, словно кит маленькую рыбешку.
Бессвязные мысли о мести постепенно сменялись мыслями о смерти. Потом ушли даже они. Днями, сутками Дарион бродил по улицам, не думая ни о чем. Раньше он думал, что не думать ни о чем невозможно, теперь же убедился в обратном. Впрочем, эта убежденность не значила для него ровным счетом ничего. Ему было плевать на все. Буквально на все.
Так прошла неделя. А по истечении этого времени что-то изменилось. Понимание пришло тогда, когда его тело вдруг ослабело, страшно разболелись кости, и ему стало трудно ходить. Вот тогда он ожил. Тогда апатия покинула его, сменившись жуткой болью, как физической, так и внутренней. Свершилось то, чего он боялся больше всего, хотя и исключительно на подсознательном уровне. Его мучила жажда. Жажда человеческой крови
Вот тогда он понял, почему вампиры убивают людей. В полной мере осознал, что такое жажда крови.
Внутри него будто зажглось неугасимое пламя, которое неумолимо превращало его внутренности в пепел. Но даже пепел не оставлял его в покое. Он продолжал вгрызаться огненными иглами в его кости, прожигая, выжигая, уничтожая
Случайные прохожие стали для него настоящей пыткой. Его тело так и рвалось кинуться на них и вцепиться им в глотки. Глаза его горели алым пламенем, ему крупно повезло, что капюшон оставлял открытым только его подбородок. Если бы не его ярая ненависть к самой сущности вампиров, он бы, несомненно, давно уже сдался. Сдался, чтобы возненавидеть себя окончательно.
Со временем жажда только усиливалась. К вечеру восьмого дня он уже был настолько слаб, что едва перебирал ногами. Он целый день бродил по лесу, забираясь все глубже, чувствуя себя все слабее и тяжелее. Мысль была только одна: как низко я пал. Несмотря на окружающий мрак, он прекрасно ориентировался в темноте, что, правда, не сильно облегчало ему жизнь. Теперь даже не было луны, только звезды иногда прорезались холодными огнями в редких провалах между высокими деревьями. Теперь они были его единственными спутниками; кроме них, у него больше никого не осталось. Впрочем, нет, кое-кто был. Была жажда, которая не отпускала его ни на секунду. Жестокая жажда, настойчивая и немилосердная, сильная и непреодолимая
Потом он двинулся в чащу, не обращая никакого внимания на ветки, царапающие ему лицо. Огонь сжигал его изнутри, будто картонную коробку, и был лишь один способ потушить его Способ, к которому он никак не мог прибегнуть.
Прошло очень много времени, когда он очутился в непролазном участке леса. Это место славилось тем, что из него не было выхода. Всякий, забравшийся сюда, должен был погибнуть. Дариона ничуть не волновало то, что он оказался в непроходимом участке леса, какая-то неуловимая сила заставляла его разрывать древние стволы, ссохшиеся корни и пробираться вперед, сквозь буреломы, сквозь слабость и огонь.