— Я возьму бутылку шотландского виски, — сказал Дрейк.
— Давайте забудем о часах до приезда вашего дружка.
— Я не сказала, что он мой дружок, — возразила Марджори.
— Конечно нет, — согласился Мейсон, опуская кубики льда в стакан. — Вероятно, это просто агент по подписке, постучавший вам в дверь. Чтобы помочь ему, вы подписались на десяток журналов и в качестве премии получили эти часы.
Держа бутылку виски над стаканом, Марджори произнесла:
— Еще немного сарказма — и вы не получите виски.
— Тогда молчу, — улыбнулся Мейсон. Женщина внимательно взглянула на него.
— Почему вы напускаете на себя вид прожженного человека? На самом деле вы не такой. Зачем вам нужно запугивать меня?
На секунду Мейсон опешил, но потом рассмеялся:
— Благодарю за комплимент, но я стараюсь вести себя по-джентльменски.
— Ол-райт! — сказала она, наливая виски.
— Мне немного, — предупредил Мейсон. Она налила виски на два пальца в его стакан.
— О’кей, — сказал Дрейк. — И мне столько же.
Она налила виски в остальные стаканы, и мужчины добавили воды из сифона. Они вернулись со стаканами в гостиную. Оглядев ее, Дрейк заметил:
— Приятная квартирка.
— Мне тоже нравится, — ответила Марджори.
— Давно живете здесь?
— Три месяца.
— Она обходится недешево, — заметил детектив.
— Если вас интересует арендная плата, — сказала она, — можете справиться у управляющего.
Мейсон рассмеялся. Взглянув ему в глаза, Марджори сказала:
— Бросьте притворяться. Мы можем быть друзьями.
— Благодарю вас, — ответил он.
Она с интересом разглядывала его лицо, потом, кивнув и отпив виски из стакана, сказала:
— Зачем запугивать меня? Что вам нужно?
— Нас интересуют часы, — ответил Мейсон.
— Что именно?
Дрейк поспешно вставил:
— Полегче, Перри. Она умаслит тебя и вытянет всю информацию. Лично мне не хотелось бы преследовать ее за присвоение чужой собственности, потому как я думаю, она не знала, что часы краденые. Но это я только так думаю. Ты понимаешь, что произойдет, если мы позволим ей исчезнуть, а потом окажется, она — скупщица краденого. Нас обвинят в сговоре с уголовной преступницей.
Марджори перевела взгляд на Дрейка.
— Чем больше я вникаю в это дело, тем подозрительнее оно мне кажется. Мистер Руни — бизнесмен. Лучше кончим все по-хорошему, иначе потом вы не оберетесь неприятностей.
— Нам не привыкать, — ответил Мейсон, позвякивая льдом в стакане. — Чем занимается этот Руни?
— Состоит в дирекции одной компании.
— Какой компании? Улыбнувшись, Марджори ответила:
— В конце концов, мы ведь говорим о часах, а не о Руни?
— Он женат? — спросил Мейсон. Марджори презрительно фыркнула.
— Почему вас это интересует?
— Меня интересуют сведения о нем, — пояснил Мейсон, — вот почему: если он купил часы частным путем — это одно, если же купил их у вора, зная, что они краденые, — совсем другое. Эти часы стоят тысячу пятьсот долларов. Если ему удалось заплатить за них сотни две, то он знал, что они краденые.
— Ну, так могу точно сказать вам, что мистер Руни заплатил за них гораздо больше, чем две сотни. Он щеголь и транжира.
— Выясним, когда он придет, — сказал Мейсон. — А пока каково ваше мнение о европейской ситуации?
— Меня она не интересует.
Наступило молчание, потом Марджори Трентон сказала:
— Расскажите мне о себе.
— Что вас интересует? — спросил Мейсон.
— Вы адвокат?
— Да.
— Зачем вы хотите запугать меня?
— Полегче, Перри, — предостерег его Дрейк.
Марджори придвинула свой стул ближе к креслу Мейсона. Ее халатик слегка распахнулся, приоткрыв ноги в шелковых чулках.
— Если вы затеяли какую-то игру, — сказала она, — то лучше поговорим откровенно.
— Нас интересуют часы, — поспешно вставил Дрейк.
— Мне кажется, у вашей жены никогда не было часов.