Гашек. Камрад, учти, я никогда не писал пьес. Фельетоны, юморески, сейчас роман все что угодно, но в драматургии у меня нет опыта.
Артур. Напишем вместе, я кое-что понимаю в пьесах. Как-никак руковожу кабаре.
Явление 4
Те же, Львова и Ксена Лонгенова.
Вниз по лестнице спускаются принаряженные Львова и Ксена Лонгенова. Все рассаживаются за стол, трактирщик Инвальд приносит кружки с горячим грогом.
Гашек. Прателе! Друзья! Спасибо, что навестили нас в нашем сельском уединении. Скоро Рождество. Весь народ, без классовых различий и политических пристрастий, будет радоваться празднику. Богатые, бедные, бездельники, чернорабочие, знатные и незнатные, даже преступники все будут ликовать. Почему так не может быть каждый день? Выпьем, друзья, за встречу (выпивает кружку грога и тут же наливает еще).
Львова. Ярославчик, не части! Тебе вредно пить так много.
Гашек. Не указывай мне, что делать! Разве ты забыла заповедь: «Жена, да убоится мужа своего!»
Львова (ища сочувствия у подруги). Что за напасть! И подумать только, я вышла замуж за Ярославчика только потому, что он, единственный из моих знакомых, кто в рот не брал ни капли спиртного.
Ксена и Артур (в один голос изумленно) Немуже бить!
Львова. Лопни мои глаза, коли я вру! Когда моя мамаша (оглядывается на Гашека)княгиня в нашем родовом поместье решила угостить его шампанским, Ярославчик щелкнул каблуками и сказал: «Целую ваши ручки, мадам, но я не пил, не пью и до самой смерти пить не буду!»
Ксена. Ужасни!
Львова. Почему ужасно? Ах да! Странный чешский язык, никак не привыкну, что знакомые слова совсем иное обозначают. Ужасни это удивительно. Для меня было ужасни, когда я на пароходе впервые увидела Ярославчика навеселе. А как в Прагу приехали, он и не просыхал.
Артур. Cest une histoire incroyable! Я думал, в России все пьют водку.
Гашек. В России столько выпито при царях, что сейчас там сухой закон. Что до Чехословакии, то у нас нельзя не пить. Во-первых, климат не такой здоровый, как в России. Во-вторых, чехи должны из патриотических соображения поддерживать народные промыслы: пивоварение и торговлю. Если я брошу пить, пан Инвальд и другие трактирщики разорятся. Артур, наливай скорее. Я не вынесу мысли о том, что Лекса понесет убыток!
Ксена (с чисто женским любопытством). Принцезна, расскажите, как вы познакомились? Вся Прага судачит о вашем браке.
Львова. О у нас был такой роман, такой роман! Мы с мамашей жили в Уфе, я работала наборщицей в типографии, а Ярославчик был у нас секретарем ячейки коммунистической партии. Вот он меня и сагитировал на совместную жизнь. Потом я поехала за ним в Сибирь, в Красноярске мы расписались. Ярославчик сказал, что он свободен. Я ведь не знала о том, что в Чехословакии у него остались жена и ребенок (плачет).
Гашек (гневно бьет кулаком о стол, так что кружки подпрыгивают). Шура, хватит об этом!
Львова. Молчу, молчу!
(Львова утирает слезы и берется за балалайку. Она тоскливо смотрит на жадно пьющего мужа и сквозь слезы напевает).
Мой миленок, как теленок,
Только разница одна:
Мой миленок пьет из кружки,
А теленок из ведра.
Явление 5
Те же и Мареш.
В трактир вваливается учитель Мареш. Он совершенно пьян, шатается, одежда его в беспорядке, волосы всклочены.
Гашек. Прошу любить и жаловать. Учитель липнецкой школы и воспитатель в «Соколе» Мареш. Хороший человек, но национальный демократ.
Мареш(плохо подчиняющимся ему языком). Был до сегодняшнего дня. Вы читали газеты? Палата депутатов в Праге проголосовала за сокращение жалования учителям? Негодяи! Я выхожу из партии этих лицемеров (вынимает из кармана членский билет национально-демократической партии и с остервенением рвет его на мелкие кусочки). Товарищ Гашек, дайте мне рекомендацию для вступления в коммунистическую партию.
Инвальд. Пан учитель, пойдите проспитесь!
Мареш. Лекса, ты же знаешь, я в жизни больше маленькой питки не принимал.
Инвальд. Уж мне-то точно известно, сколько бывает таких маленьких питок.