Калиф: Да ладно, ладно.
Евнух: чей ум пронизывает вселенную насквозь, а стопы упираются в земную твердь подобно слоновьим
Калиф: Ну, это явное преувеличение.
Евнух: милостивейший из милосердных и победоносный из непобедимых
Калиф: Какой там победоносный, когда эмир бухарский, чтоб Аллах изжарил этого ренегата на медленном огне, нарушил наши территориальные границы. А выглядел приличным человеком! Ему военные игрища, а мне заботы подбирай теперь подходящую кандидатуру на пост министра обороны.
Евнух (поднимаясь с колен): Не корите себя, о совестливейший!
Калиф: Почему?
Евнух: Разве это территориальные границы? Так, кусок безжизненной пустыни со змеями и перекати-полем. Нам стоило приплатить эмиру бухарскому, чтобы он забрал неплодородные земли под свое покровительство.
Калиф: Ты думаешь?
Евнух: Отрубите мне голову, если не думаю.
Калиф: Ну вот, опять. Как же вы, подданные, мне осточертели! Чуть что, сразу «отрубите мне голову», и так двадцать раз на дню! Если бы я был совестливейшим, разве стал бы рубить головы своим служащим?
Евнух: Так вы же и не рубите.
Калиф: Твоя правда, евнух. Гляди-ка, как ловко ты поддел своего властителя.
Евнух: О, наблюдательнейший из милосерднейших
Калиф: Ладно, замяли. Принеси лучше поднос с фруктами. После государственных дел мне необходимо подкрепиться и расслабиться.
Евнух: Вот фрукты, властитель.
Протягивает поднос.
Калиф: Я попросил не только подкрепиться, но и расслабиться.
Евнух (вздыхая): Могу предложить Гюзель.
Калиф: Это ту, с широкими бедрами?
Берет с подноса изюминку.
Евнух (опускаясь на колени): О, величайший из великих, могущественнейший из могучих, знаменитейший из прославленных
Калиф: Что там еще?
Евнух: Несмотря на крепчайшую, как ремни из конской кожи, память, вы изволили перепутать Гюзель с Гафизой.
Калиф: Значит, Гюзель не аппетитная крутобедрая брюнетка?
Евнух: Это не она.
Калиф: А какая тогда Гюзель?
Евнух: Изящная, как дикая серна, и голосистая, как райская птичка.
Калиф: А, голосистая! Теперь вспомнил. Это она в прошлый раз извивалась на постели, подобно полозу, которому отдавили хвост повозкой, и орала своему повелителю в ухо, как тысяча рожающих кошек? Я не оглох только по милости Аллаха.
Евнух: О, нежнейший
Калиф: Нет, нет, даже не уговаривай. Отложим Гюзель на потом. Может быть, в следующем месяце
Евнух: Как прикажете, о благоразумнейший.
Калиф: Но брюнетками, надеюсь, мой гарем укомплектован полностью?
Берет с подноса вторую изюминку.
Евнух: О да.
Калиф: Зачитай в алфавитном порядке.
Евнух разворачивает свиток.
Евнух: Абигона, Алисандра, Аспазия
Калиф: Аспазия? Эллинка?
Евнух: Вы, как всегда правы, о памятливейший.
Калиф: Нет, обойдемся без этих распутных эллинок. Если бы ты только знал, что одна из них вытворяла со мной прошлой весной. Брр-р! Как вспомню, мурашки по коже.
Евнух: О, властитель
Калиф: И вообще, евнух, я недоволен твоей работой. Почему гарем не пополняется? Где внимание ассортиментному минимуму? Не хочешь ли сказать, прожорливый паук, что тебе мало выделяемых дотаций? Да ведомо ли тебе, о несчастный, что расходы на гарем уже превысили третью часть государственного бюджета?
Евнух: О, властитель
Калиф: Что ты заладил: «О властитель, о властитель»? Отвечай, когда был последний завоз?
Евнух: На прошлой неделе, о благочестивейший
Калиф: Сколько поступило девушек?
Евнух: Двенадцать.
Калиф: Откуда?
Евнух: Финикия, Ифракия, Египет. В начале недели была эксклюзивная партия из Македонии.
Калиф: Девушки-то хоть красивые? Я это к тому, что государственные финансы нужно тратить с умом.
Евнух: Сочней спелого персика, невинней сновидений младенца.
Калиф: Невинней, говоришь? Ты внимательно смотрел? А то в прошлом году
Евнух: Внимательней не бывает.