Пёс лежал не шевелясь и как будто ждал какого-то решения от Энджи.
Хорошая собака неуверенно произнесла она.
Тот как будто понял и, не смея смотреть ей в глаза, также по-пластунски отполз к Валентине и только добравшись до неё, посмел встать на лапы. Но и стоя, он держал голову опущенной, тем самым выражая полное смирение.
Энджи растерянно пожала плечами и перевела взгляд на мать.
Так что ты здесь делаешь? с напором спросила она, решив, что после странной эскапады пса вправе допрашивать мать.
Та вздёрнула подбородок и с вызовом посмотрела на дочь, давая понять, что не намерена перед той отчитываться. Энджи, почувствовав её сопротивление, не сдала позиций, как это делала обычно, и ответила матери требовательным взглядом. Две женщины, мать и дочь, стояли друг напротив друга и уже не скрывали своего противостояния. Для Энджи это было впервые и где-то глубоко внутри она вдруг почувствовала какое-то пакостное удовлетворение.
Первой отвела глаза Валентина. Стараясь максимально сохранить чувство собственного достоинства, она с непроницаемым лицом прошла мимо дочери и вышла вон. Пёс нерешительно взглянул на Энджи. Она непроизвольно кивнула, и, обойдя её бочком, он выскользнул за дверь. Девушка проводила его изумлённым взглядом.
Мама! выйдя, наконец, из ступора, она кинулась вслед. Ты куда?
Та даже не оглянулась, а сопровождаемая псом, продолжила чеканить шаг в сторону леса. Глядя матери вслед, Энджи вдруг почувствовала такой же прилив ярости, как утром в машине. Гнев клокотал внутри неё, требуя выхода, и она выплеснула его возмущённым криком:
Вернись немедленно!
Мать вдруг остановилась. Пошатнувшись, как от удара в спину, она с видимым трудом устояла на ногах и, развернувшись, пошла навстречу дочери. Походка её была очень странной, создавалось впечатление, что она идёт против воли и кто-то подталкивает её сзади. Лицо было перекошено от бессильной злобы на собственную беспомощность. Пёс, жалобно поскуливая и прижав уши к голове, семенил за ней. Дойдя до дочери, она остановилась и, упрямо вздёрнув подбородок, вперила в неё негодующий взгляд.
Энджи, поражённая увиденным, растерянно спросила:
Что это было?
Валентина смотрела на неё с неприкрытой ненавистью и явно не собиралась ничего объяснять.
Ладно, вздохнула немного испуганная и ничего не понимающая девушка, нам нужно похоронить бабушку Прасковью и убираться отсюда. С кем здесь можно переговорить об этом?
В глазах матери промелькнула усмешка:
Вряд ли тебе здесь с этим помогут, соизволила она, наконец, подать голос.
Это почему? искренне удивилась Энджи.
Её здесь не любили и боялись.
В это я верю, но она умерла и её нужно похоронить по-человечески.
Ну, дерзай, усмехнулась мать, а я пошла.
Развернувшись, она направилась к лесу.
Так с кем можно поговорить? крикнула ей в спину Энджи.
Попробуй с Балашихой, обернувшись, мать показала на жёлтый дом с большим палисадником.
«Странная она какая-то, очень странная, думала девушка, подходя к указанному дому.
Поднявшись на крыльцо, она постучала в дверь. Послышались тяжёлые шаги, дверь приоткрылась и в узкую щель выглянула пожилая женщина. Вероятно, она была не очень здорова: дыхание со свистом вырывалось из её лёгких, лицо было одутловато и кожа имела чуть зеленоватый оттенок.
Чего тебе? довольно недружелюбно спросила она.
Извините, улыбнулась ей Энджи своей самой обаятельной улыбкой. Я хотела спросить, не подскажете ли вы, к кому тут можно обратиться по поводу похорон.
Женщина, судя по её озадаченному лицу, не привыкла выслушивать такие длинные обороты речи и не без усилий поняла суть вопроса. Когда же понимание пришло, глаза её загорелись любопытством, и дверная щель стала чуть шире.
Кого ж ты, дочка, хоронить собралась?
Обрадовавшись, что женщина продемонстрировала готовность к диалогу, Энджи приободрилась и с готовностью ответила:
Прабабушку мою, точнее прапрабабушку.
Балашиха удивлённо подняла брови:
А ты чья будешь? Что-то я тебя не припомню.
Так Свиридова я, ответила Энджи, но тут же сообразила, что фамилия отца ничего этой женщине не скажет. Она попыталась вспомнить девичью фамилию матери, но не смогла, ведь она её никогда и не знала.
Ой, извините, это фамилия моего отца, а умерла прабабушка по матери, вот как фамилия не знаю растерянно пролепетала она.