Вам повторить воду? нарушил мои размышления официант.
Да, и «Греческий», пожалуй.
К сожалению, «Греческий» приготовить сейчас не сможем: у нас закончился фета.
Никогда не понимала, как в хорошем кафе может что-то закончиться, да еще посредине рабочего дня. Особенно то, что употребляют через одного. Я про «Цезарь» и «Греческий». В восьмидесяти процентах случаев, если я хочу просто перекусить, я закажу что-то из этой парочки.
«Вы потеряли довольного клиента, батенька», хотела ляпнуть я, но подумала, что сегодня не время менять Вселенную.
Еще воды. И «батенька» наконец убежал.
Пока я думала о внезапно закончившейся фете, юные фрейлины с Galaxy приступили к созданию совместного селфи.
Они милые, отметила я про себя. Интересно, а что им может в себе не нравиться? Или они тоже мнят себя идеальными, только не выдают себя? А может, за красивыми телефонами и одеждой кроются комплексы и проблемы? А за жизнерадостными селфи скрываются забитые души и ауры? Я вспоминала себя. С одной стороны, это прекрасный возраст, с другой стороны, это возраст, наполненный до краев комплексами и неуверенностью в себе. Глядя на них, я пыталась представить себя в двадцать лет с дорогущим телефоном в руках, делающей селфи с подружкой, и не смогла. Мне не нравилась эта картинка. Поэтому, как я ни старалась напрячь воображение, уловить момент и свои ощущения от момента, в итоге я пришла к выводу, что моя юность и селфи несовместимы. Я писала стихи в то время, вела сентиментальный дневник и через день хотела уехать из города в деревню к маме.
Я есть Господь Бог твой, и нет других богов, кроме меня.
Я повернула голову. Это была та самая женщина с желтой шевелюрой вместо элегантной прически.
Она сложила руки под подбородком и, закрыв глаза, видимо, нашептывала молитву. Я смотрела на нее, и мне почему-то стало не по себе. Было ощущение, что сейчас, закончив читать, она достанет из своей дорогой кожаной сумки бомбу и прокричит что-то страшное. Я контролировала каждое ее движение. Я ждала, что вот-вот на лице задвигаются мышцы и надуются вены, но лицо оставалось абсолютно спокойным, ровным.
Ваша вода, нарушил мои ужасные размышления официант.
Счет, пожалуйста.
На случай бомбы мне хотелось быть готовой бежать прочь из кафе. Хотя в случае бомбы можно было вообще не платить. Никогда.
Глаза женщины долго еще оставались закрытыми, но губы уже не шевелились. Я залпом выпила воду, оплатила счет, надела пальто и оглянулась перед выходом. На секунду мне показалось, что вместе с губами той женщины замерло все кафе, и я даже почувствовала, как участился мой пульс. Но тут раздался звук разбивающегося стекла.
Я сейчас все уберу! взволнованно объяснялся тот самый новенький, ползая по полу и собирая осколки разлетевшегося под столом бокала.
Женщина открыла глаза. Кафе снова загудело. Зазвонили телефоны, посыпались селфи, загремели столовые приборы, засуетились официанты.
Это была не молитва.
«Я есть Господь твой, и нет других богов, кроме меня это одна из десяти заповедей», вспомнила я уже по дороге домой, и мне наконец-то стало спокойнее.
История вторая: освободительная
Я ухожу. Мне пора.
Я ухожу. Не держи.
Я ухожу. Навсегда.
Так надо, так лучше, прости.
Я ухожу. Это ложь,
Что я не умею любить.
Ты тоже это поймешь,
Поэтому нужно спешить.
Я ухожу, пусть не ждут
За поворотом меня.
Не мы выбираем пути,
Но нам их идти до конца.
Я ухожу. Бьют часы.
Времени нет на слова.
Поэтому просто смотри,
Как я ухожу навсегда.
Она сидела за большим красивым столом в ресторане с пафосным названием Brilliant House и думала, что из «бриллиант» в этом заведении только дверные ручки и огромная колонна посреди зала. Все остальное было black and white. На сайте у заведения был хороший рейтинг, куча восторженных отзывов, изысканное меню и средний счет, рассчитанный на состоятельного клиента.
Маруся, напротив, не была состоятельной и изысканной и такие заведения посещала редко, но сегодня был особенный день, и ей хотелось чего-то особенного.