Да-а-а, протянула девочка, уселась на ближайшую к ней кровать, застеленную, кстати, свежей простынёй, безукоризненно белой (прачечная в больнице, как давно заметила Соня, работала отменно). Она откинулась на подушку в хрустящей наволочке и втянула носом довольно приятный запах стирального порошка. «Как раз для аллергиков», с раздражением подумала она.
Лежать было скучно. Соня встала, померяла комнатку шагами. Оказалось, семь шагов туда, семь обратно. Постояла у окна, полюбовалась глухим высоким забором, отгораживающим больницу от оживлённой улицы, послушала доносившиеся с воли звуки трамвая, перегуды автомобилей, детские голоса, принялась изучать стены, снова покрутила ручку железной двери и убедилась, что она действительно закрыта. И вдруг обратила внимание на зарешеченную отдушину под потолком.
Девочка, недолго думая, принялась двигать к железной стене обе кровати. Двигать было недалеко, рукой подать, но дело оказалось не таким простым в тесном помещении. Кровати соприкасались спинками, при этом противоположными спинками упирались в стены. Нужно было именно так, вместе и поставить их у противоположной стены под отдушиной, а затем взобраться на высокую сдвоенную спинку кроватей. Наконец, Соне это удалось, и она с удовлетворением обнаружила, что потолки ниже, чем ей казалось (или спинки кроватей выше): её лицо очутилось как раз на уровне решётчатой отдушины. Она быстро вынула решётку.
Стена оказалась совсем узкой (обычная перегородка, только железная). В соседней половине комнатки такая же теснота, да ещё и полумрак туда попадала только малая часть окна, выходящего на улицу. У противоположной от отдушины стены две кровати, постель на одной из них смята. «Наверное, до меня здесь уже кого-то держали», подумала Соня и потеряла интерес ко второй камере. Она спустилась, с трудом передвинула кровати на место. И вовремя. В железном замке повернулся ключ.
В проёме двери показалась Нани и какой-то лысый мальчик.
Сона? удивилась Нани. Вот ты гдэ, тэбэ давно пора на процедуры! Алик, заходи, Нани открыла железную дверь во вторую камеру и посторонилась, чтобы пропустить мальчика вперёд. Но тот медлил, с любопытством рассматривая Соню. Нани подтолкнула мальчика, закрыла за ним дверь и повернулась к Соне:
Пошли, бедолага. Что же ты такого натворила?
***
По возвращении с процедур Нани сказала Соне:
Нэ знаю, за что тэбя так Нани кивнула в сторону карцера, Но Возми что-ныбудь из своих вещэй. А-то ведь там, со скуки померэть можно.
Соня взяла альбом, фломастеры, цветные ручки, подумав, прихватила ноутбук.
Это Татьяна Артэмъевна тэба сюда? спросила Нани, когда они вошли в палату карцера.
Ага, подтвердила Соня.
А-а-а, ну тогда я тэба завтра отсуда забэру. Потэрпы. Ранше не получица, прости. Нани поцеловала Соню в лоб, потрепала по волосам, виновато заглянула в глаза. Рассэрдится, понымаэш?
И закрыла дверь.
Повисла тишина.
Потом за стенкой что-то зашуршало.
Привет! Ты Алик? спросила Соня.
Ответа не последовало, но за стенкой зашуршало вновь.
Чего ты молчишь? Соне стало не по себе.
Целую ночь находиться рядом со странным малым, пусть даже через железную стену не очень приятная перспектива. Закрытый ключом замок не гарантия безопасности. И в коридор не выйдешь опять таки на ключ закрыта. А позовёшь на помощь, большой вопрос услышит ли кто-нибудь.
Шум за стеной не прекращался. Соня поняла, что мальчишка проделывает в своей камере то же, что и она час назад двигает кровати.
Наконец, в окошке показалась лысая голова. Решётку можно было снять только с Сониной стороны камеры, поэтому мальчишке пришлось её выбить. Железка упала у Сониной кровати. Когда девочка вновь посмотрела в сторону отдушины, она увидела, что лысый делает отчаянные гримасы. Показывая пальцем на свой рот, он отрицательно крутил головой, затем, насколько позволяли размеры окошка, просовывал кулачок и тыкал пальцем куда-то в бок.
Соня пошарила взглядом по стенам, тумбочке, на которой лежал открытый альбом с карандашами Альбом?
Тебе нужен альбом? спросила Соня.
Мальчик энергично закивал головой.
Соня пожала плечами и снова принялась передвигать кровать.
Вскоре альбом был опять у Сони. «Меня зовут Алик. Я здесь уже месяц», с трудом прочитала девочка. Почерк был быстрый и неровный.