Он размышлял об этом в стремительно мчавшейся по городу БМВ.
В машине их было четверо. За рулем сидел человек кавказской национальности один из тех, у кого хотелось попросить документы: черные грязные волосы, трехдневная щетина, неприятный взгляд из-под лобья. На заднем сидении расположились мужчина и женщина, казавшиеся обеспокоенными. С ними у Павла уже состоялся предварительный разговор. Четвертым был Павел.
Разговор разговором, но главное он поймет лишь тогда, когда увидит больного собственными глазами.
Вежливое расшаркивание с заведующим и ординаторами.
Павел Андреевич
Павел Васильевич, очень приятно.
Александр Александрович, очень приятно.
Петрович, лечащий врач, мне очень приятно.
Ольга Владимировна, старшая сестра.
Обоюдные сетования на сложности в работе, неприличную зарплату, пересказ двух-трех интересных случаев, традиционная рюмка коньяку, и еще одна на все ушло минут пятьдесят, не меньше. Наконец, дело дошло и до конкретного пациента. Бегло пролистав историю болезни и убедившись, что диагноз злокачественного процесса у больного подтвержден данными гистологического исследования исследованием кусочка ткани, взятого непосредственно из опухоли, Павел прошел в палату.
Ему было лет тридцать. Он лежал, повернувшись лицом к окну, словно ему ни до чего не было дела, кроме как до солнца, что мягко касалось лучами его ровной смуглой кожи, и, на первый взгляд, производил впечатление абсолютного здоровяка.
Здравствуйте.
Родственники, их было семь-восемь человек, и мужчины и женщины, расступились
Таким я тебя и представлял. Здравствуй, Руслан. Меня зовут Павел Андреевич, широко улыбнулся Павел.
Добрый день, Павел Андреевич.
Руслан лежал, укрытый до пояса чистым разноцветным пододеяльником. Толстым мускулистым рукам, рельефным грудным мышцам, покрытым обильной растительностью, позавидовал бы любой профессиональный спортсмен. В глазах его поблескивали живые огоньки.
Павел присел на край кровати и отбросил пододеяльник с ног больного. Он успел подумать, такие глаза не встречаются у слабых, больных, импотентов и злых
Что, доктор, ничего хорошего?
В палате вдруг наступила тишина. Притихли родные. Лечащий врач и зав. отделением, сопровождающие Павла, молчали, не считая корректным прежде времени задавать вопросы консультанту. Молчал Павел, привыкший за долгие врачебные годы скрывать свои мысли не хуже хорошо игрока в покер. Притаился Руслан, уже спросивший о самом важном он внимательно наблюдал за реакцией нового доктора, приехавшего ради него из другой, наверное, лучшей, больницы.
Действительно, правая нога молодого кавказца пугала. Ни у кого не повернулся бы язык сказать, что все хорошо, все в порядке. Огромная опухоль, блокировав кровеносные и лимфатические сосуды ноги, распирала бедро изнутри сразу же под паховой складкой. Правая голень по своему объему равнялась бедру. Отек распространялся и выше опухоли, и на мошонку, смешно деформируя ее. Правое яичко, покрытое блестящей, без характерных морщин, перерастянутой кожей, по размерам в два раза превосходило левое, оно, как бы втягивало в себя половой член, укорачивая его до детских размеров.
Те, кто стоял за спиной Павла, приблизились еще плотнее и он почувствовал жар их дыхания у себя на затылке. Сделалось неприятно, но он не обернулся, а только передернул плечами. Дискуссия, которую он вел сейчас сам с собой, внутри себя, поглощала его внимание. Ему было необходимо ответить на три вопроса, и сделать это быстро и точно, чтобы в дальнейшем по ночам его не мучили сомнения, не снились бы веселые глаза, безмолвно вопрошающие спрашивающие: Почему я умер?
Стоит ли связываться? Выполнять трудоемкую операцию, потребующую много физических и психических сил и его, и лежащего перед ним парня по имени Руслан. Второй вопрос какие шансы на выздоровление? Непосредственно после операции чтобы ушел из отделения сам: на костылях или прыгая на одной ноге, но сам! И долгосрочный прогноз? Впрочем, с этим яснее. Существует статистика: пятилетняя выживаемость при различных формах сарком не более двадцати процентов, двухлетняя около тридцати. Но два года тоже жизнь И, наконец, последнее. Какие у него, у Павла Родионова основания отказать пациенту, не перевести, не оперировать, не лечить. Больной его, больной определенно онкологического профиля. Выходит, ни каких обоснованных оснований отказать нет. Конечно, нет, а надежда она как известно, исчезает последней.