Она молчала, но едва я подался к ней, как сразу заговорила:
Меня зовут Клара Уолден, дочь Томаса Уолдена.
Начало положено. Я уселся на одном из ящиков и выжидательно посмотрел на свою пассажирку:
Продолжай.
Вместо этого она повторила:
Томаса Уолдена.
Это я уже слышал, видимо, она считала, что имя её отца должно для меня что-то значить. Оно действительно показалось мне знакомым, но сразу вспомнить не смог. Что ты делаешь у меня на борту?
Ты на него работаешь!
Ошибаешь.
Джеремайя работает на моего отца. И получается, что ты тоже работаешь на моего отца, а значит и на меня. Поэтому, развяжи меня и выполняй мои дальнейшие указания.
Сделав вид, что задумался, я, спустя несколько секунд, проговорил:
Весь внимание, сударыня.
Услышал в наушнике смешок Войцеха, но сам сдержался.
Она протянула мне руки, чтобы я снял верёвку и продолжила:
Конверт не нужно доставлять в Кейптаун. Уничтожь его, а лучше отдай мне. Свою награду вы получите, как и было обещано. Пошевеливайся, а то у меня запястья уже болят. И, так и быть, я закрою на это глаза, и тебя не накажут.
Не накажут?
Нет.
Слышал, Войцех, оказывается у нас никаких проблем.
Ага. Что будешь делать?
Первый вариант, пришедший в голову: действительно выбросить её за борт. Но здравый смысл подсказывал, что делать этого не стоит. Она знала о нашем задании достаточно много, чтобы сказанное ей могло оказаться правдой. И если у меня на борту действительно дочь криминального босса Альбионского Предела, выбрасывать её из самолёта не самая блестящая идея. К тому же она была забарьерщиком, как и мы.
Ситуацию нужно было обдумать.
Сиди здесь, велел я сурово. И выполняй мои приказы. Ослушаешься отправишься на свежий воздух. Ясно?
Но я
Ясно?!
Она понурила голову и кивнула.
Я вернулся в своё кресло.
Войцех, у нас проблема.
Да не может быть!
Я не рассказывал, но в ночь перед вылетом, ко мне подходила какая-то девушка и просила не браться за контракт. Я не придал значения, подумал да я уже не помню, что подумал, пьян был. Ну, в общем, это она была. Теперь вот пробралась на борт и получается, что контракт нарушен.
Высадим её в Калькутте, никто не узнает.
Не всё так просто. Она как минимум знает о Джеремайе, конверте и цели нашего полёта. Если она та, за кого себя выдаёт, то вряд ли наш наниматель был не в курсе, что на его самолёте есть ещё один пассажир, а по-другому она к Хо вряд ли могла попасть. Сложить вместе наш отлёт и пропажу с платформы дочери своего босса труда не составит. И, думается, мне, что пункт о пассажирах был включён в контракт намеренно. Но вот с какой целью не ясно.
Может, рассчитывал, что мы от неё избавимся?
Как вариант. Господин Джеремайя явно ведёт какую-то свою игру и пытается использовать нас.
В итоге, что будем делать?
Как ты и сказал высаживаем её в Калькутте и летим дальше. Контракт есть контракт. А потом будет видно.
Хорошо.
Остаток пути до аэродрома почти не разговаривали: я размышлял над ситуацией, напарник, видимо, тоже. До чего-то нового додуматься не получилось. Несколько раз возникали совсем уж бредовые идеи, но я их сразу отметал, чтобы не отвлекали напрасно. Из грузового отсека периодически доносились звуки возни и проклятия, не вполне приличествующие молодой даме, но меня это не трогало.
Как думаешь, Хо замешан? спросил Войцех, почти перед самой посадкой, повторяя мои догадки.
К бабушке не ходи, ответил я одной из его любимых фраз. Предлагаю до Кейптауна больше тему не поднимать. Ибо толку никакого с этого.
Поддерживаю.
Нам предстоял полёт над Пределом, где шла война. И, хотя, современной авиацией ни одна из сторон не обладала, тем не менее расслабляться было нельзя. Две нежданных ракеты из ПЗРК возле платформы Хо служили лучшим доказательством этого утверждения.
Тонкий запах гари, защекотавший ноздри, возвестил о приближении к Калькутте. Если я правильно помнил, то традиция окуривать города уходила корнями куда в добарьерные времена. Как по мне одна из самых странных религиозных причуд, что мне встречались в виденных мной Пределах. Не дотягивала, конечно, по бредовости до ритуальных пощёчин у сибирских староверов, но тоже попахивало идиотизмом. Причём, в этом случае буквально воняло. Порой диву даёшься, до каких крайностей доходит иррационализм некоторых верований. Но кто я такой, чтобы осуждать? Считают, что покрытый дымом город подношение богам, ну и пусть считают. Хотя, признаюсь, зрелище башен храмов Сорока королей, высящихся над уходящими за горизонт сизыми клубами подсвеченными изнутри оранжевыми огнями, вызвало невольное восхищение. Я с содроганием представил, что сейчас творилось на улочках и в домах Калькутты и передёрнул плечами.