Я знала, что Фели в ужасе от мысли, что придется сообщить викарию плохую новость.
Веди, о виновная, сказала я. Как нам попасть внутрь?
Сюда, ответила Фели, быстро отодвинув скрытую консоль в деревянной резной панели около пульта управления органом. Я даже не успела заметить, как она это проделала.
Подсвечивая фонариком, она нырнула в узкий проход и скрылась в темноте. Я сделала глубокий вдох и последовала за ней.
Мы оказались в пахнущей плесенью пещере Аладдина, со всех сторон окруженные сталагмитами. В радиусе света от фонарика над нами возвышались органные трубы: из дерева, из металла, всех размеров. Некоторые были толщиной с карандаш, некоторые с водосточный желоб, а еще какие-то с телефонную будку. Не столько пещера, пришла я к выводу, сколько лес гигантских флейт.
Что это? спросила я, указывая на ряд высоких конических труб, напомнивших мне духовые трубки пигмеев.
Регистр гемсхорн, ответила Фели. Они для того, чтобы звучать, как древняя флейта из бараньего рога.
А это?
Рорфлёте.
Потому что он рычит?
Фели закатила глаза.
Рорфлёте означает «каминная флейта» по-немецки. Они сделаны в форме каминов.
Точно, так они и выглядят. Они бы вполне вписались в компанию дымовых труб в Букшоу.
Внезапно в тенях что-то зашипело и забулькало, и я вцепилась в талию Фели.
Что это? прошептала я.
Виндлада,[4] ответила она, направляя фонарик в дальний угол.
Точно, в тени огромная кожаная штуковина, похожая на сундук, делала медленные выдохи, сопровождаемые бронхиальными посвистыванием и шипением.
Супер! решила я. Похоже на гигантский аккордеон.
Прекрати говорить «супер», сказала Фели. Ты знаешь, что отец это не любит.
Я ее проигнорировала и, пробравшись мимо нескольких труб поменьше, забралась на верх виндлады, издавшей удивительно реалистичный неприличный звук и немного просевшей.
В облаке поднятой мною пыли я чихнула один раз, второй, третий.
Флавия! Немедленно слезай! Ты порвешь эту старую кожу!
Я встала на ноги и выпрямилась во все свои четыре фута десять дюймов с четвертью. Я довольно высокая для своих двенадцати лет.
Ярууу! завопила я, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Я король замка!
Флавия! Немедленно спускайся, или я пожалуюсь отцу!
Посмотри, Фели, сказала я. Тут наверху старый могильный камень.
Я знаю. Он для того, чтобы добавить веса виндладе. Теперь спускайся. И осторожно.
Я смахнула пыль ладонями.
Иезекия Уайтфлит, прочитала я вслух. 16791778. Ого! Девяносто девять лет! Интересно, кто он?
Я выключаю фонарь. Ты останешься одна в темноте.
Ладно, сказала я. Иду. Нет нужды быть такой букой.
Когда я перенесла свой вес с одной ноги на другую, виндлада покачнулась и еще немного просела, так что у меня возникло ощущение, будто я стою на палубе тонущего корабля.
Справа от лица Фели что-то затрепетало, и она замерла.
Вероятно, просто летучая мышь, сказала я.
Фели издала дикий вопль, уронила фонарь и исчезла.
Летучие мыши стоят на одном из первых мест в списке вещей, которые превращают мозг моей сестрицы в пудинг.
Снова послышалось какое-то движение, как будто эта штука подтверждала свое присутствие.
Осторожно спускаясь со своего насеста, я подняла фонарь и провела им по ряду труб, как палкой по частоколу.
В помещении разнеслось эхо яростных хлопков чего-то кожаного.
Все в порядке, Фели, окликнула я. Это и правда летучая мышь, и она застряла в трубе.
Я выбралась через люк в алтарь. Фели стояла там в лунном свете, белая, как алебастровая статуя, обхватив себя руками.
Может, у нас получится выкурить ее, сказала я. Не найдется сигаретки?
Конечно же, я шутила. Фели терпеть не могла курение.
А может, попробуем уговорить ее? с энтузиазмом предложила я. Что едят летучие мыши?
Насекомых, отрешенно сказала Фели, как будто пытаясь вырваться из парализующего сна. Так что это бесполезно. Что нам делать?
В какой она трубе? спросила я. Ты заметила?
В шестнадцатифутовом диапазоне, дрожащим голосом ответила она. Ре.
У меня есть идея! заявила я. Почему бы тебе не сыграть Токкату и фугу ре минор Баха? На полной мощности. Это прикончит маленькую тварь.
Ты отвратительна, сказала Фели. Завтра я скажу мистеру Гаскинсу о летучей мыши.