Как-то осенью в 2008 году я ехала в маршрутке. Зашла девушка и плакала свою песню про какую-то болезнь. Я так растрогалась, что отдала ей 500 рублей. Мне не важно, как я выглядела, потому что вытерла слезы и вышла на остановку раньше. Позже узнала от других, что это пелось многим, просто во мне тогда тоже что-то болело и я отдала. Это та сумма, которая эту девушку заставила выходить и повторять глупость изо дня в день. И, уверена, чувствовала она себя не очень ни до подаяний, ни во время, ни после.
А была бабушка, которую больше ни я, ни другие не видели. И ругала себя, что не стала о ней узнавать и не помогла больше. В то время у меня была очередная сессия и перекус был на Центральном рынке у дешёвых палаток с сравнительным качеством кофе и пирожков. Второпях закидала мучное и залила кофейное, когда обратила внимание, как очень худая бабушка заглядывала в мусорные контейнеры в поисках еды. Нашла кусок чего-то, жадно съела и на нее никто даже не посмотрел. Руки ее дрожали, а глаза боялись смотреть на людей, ведь в них она знает давно наверняка чужие эмоции по отношению к ней: отвращение и жалость. Первое больше, поэтому отворачивались. Второе было, но так боялись «заразиться» бедностью, что чуть откланялись, чтоб их не зацепило