Хороший минет стоит месяца жизни, так я считаю, сказал Слава. А твой, обратился он к Маше, двух.
Она не смутилась:
Трех.
Что стоит года твоей жизни? Костя поддел Славу, дабы продолжить шутку.
Такой день, как сейчас, серьезно сказал Слава.
Все замолчали. Работая челюстями и слушая музыку, каждый о чем-то думал, а Джим призывал проще относиться к жизни. Она такая, какая она есть.
Time to live
Time to lie
Time to laugh
Time to die
Takes it easy, baby
Take it as it comes
Как думаете, который час? спросил Саша, когда молчание стало в тягость.
По моим ощущениям, час ночи, сказала Полина. Хочется спать.
Пожалуйста, сказал Саша. У нас демократия.
Я в душ. Если хочешь, составь мне компанию, с намеком улыбнулась она.
С удовольствием.
Можно с вами? пошутила Маша.
Там тесно, не поместимся. Полина за словом в карман не лезла. Сходишь со Славой, вы ж молодожены.
Типа того. Маша обняла Славу, а тот засунул руку ей в джинсы и стал ее гладить. Молодожены. Знакомы неделю. Медовый месяц.
Полина и Саша пошли в душ и там занялись сексом под струями теплой воды. Закончив с этим, вымыли друг друга и вернулись в зал румяными, расслабленными, посвежевшими. Их встретили шуточками и улыбками. Третья бутылка водки, на четверть пустая, стояла в центре стола. Маша клевала носом. Слава пил пиво. Костя скучал. Кира читала вкладыш от диска «The Doors».
Симпатичный, сказала она. Жаль, что умер.
Сейчас ему было бы семьдесят, а так ему двадцать семь и он не стареет, заметил Саша. Кто следующий в душ? Кто хочет чая?
Выпили чая и кофе. Воду набрали из ванны согласно четвертому правилу, и все пришли посмотреть, сколько в ванне воды. Воды было много, полная угловая ванна. Появились сомнения, но Саша всех успокоил: сто восемьдесят литров на шестерых сущая чепуха, не заметите, как закончится.
После чая Слава и Маша пошли в душ: Маша пошатываясь, Слава с плотоядной ухмылкой, и вернулись не скоро. Мылись они шумно. Маша громко стонала, темп нарастал, шлепки тела о тело были слышны в зале. За столом смеялись.
Когда Слава и Маша вернулись, пьяные и довольные, Кира пошла в душ одна, а Костя остался в зале, делая вид, что так и должно быть.
Слава не понял:
Ей будет скучно. Кто потрет ей спинку?
Я могу, вызвалась Маша. С удовольствием.
Слава глянул на нее подозрительно:
Что это значит? Лесбос?
Би, ответила Маша. Мне нравится.
Слава был озадачен, и не он один. Неожиданно и откровенно. Дальше больше. Маша пошла в ванную, и никто не стал ей мешать, даже Костя. Усмехаясь, он смотрел шоу из первого ряда и ждал, что будет дальше.
Ко всеобщему удивлению, Маша осталась в ванной. Прошло десять минут, прежде чем Кира и Маша вернулись взявшись за руки как первоклассницы.
Увидев лица товарищей, они рассмеялись.
Расслабьтесь! Программа «Розыгрыш»! крикнула Маша. Классно мы вас?
Молодцы, сказал Саша. Костю чуть инфаркт не хватил.
Ладно вам, подал голос Костя. Женщина не мужчина, справился бы, сердце у меня крепкое.
Допили третью бутылку. Полина и Кира не пили. Машу вырвало в туалете. Все чувствовали, что пора закругляться. Джим Моррисон пел третий час то чисто и глубоко, то пьяно и хрипло и был единственным, кто не устал.
Костя и Кира легли в спальне как VIP-персоны, Полина и Саша на диване в зале, а Маша и Слава в зале на надувном матрасе. Маша была в отключке, Слава перенес ее на матрас на руках.
Выключили свет. Уснули.
Когда Саша проснулся, первое, что он почувствовал сильную головную боль и тошноту, в кромешной тьме, под звуки храпа в спертом воздухе зала. «С вентиляцией плохо, подумал он. Это проблема».
Кажется, он выспался, но не был уверен в этом из-за похмелья. Раскрывшись во сне, Полина лежала в стрингах и лифчике, на животе, а он подумал о том, что ему все равно, с мужской точки зрения. Похмелье отбивало желание. Вчера было страстно, сегодня тошно. Что за окном? Утро? День? Окна надежно заклеены, в три слоя картона, на них плотные шторы, и свет не проникнет сюда, в убежище, где времени нет и есть лишь бытие, здесь и сейчас, последовательность действий, эмоций и слов. Люди привыкли к минутам, неделям, годам, к дням рождения, будням и праздникам там, за окном, трудно принять мысль, что все относительно и времени нет вне связи с пространством.