Всё так, мой великий брат. И всё же я отказал тебе, поскольку воля Предназначения теперь лежит между нами, и если Я не дарую тебе лёгкую и быструю
Достойную, поправил его Ювелир, всё-таки проявив какую-то толику эгоизма.
смерть. Я хочу, чтобы ты одел наруч, ограничив своими руками и регенерацию.
Она выдохлась и без того. Ограничив её ещё, я останусь без возможности сопротивляться Тьме.
Да, но, возможно, ты станешь восприимчив к обычным медикаментам, что сейчас бесполезны для тебя. Это может дать тебе шанс.
Подобные эксперименты показали отрицательный результат, отметил Ювелир вежливо, Одев наруч, я собственными руками лишу себя возможности мгновенно перемещаться, сделавшись вашим пленником.
Ты нужен мне до последнего вздоха, и все силы, всю кровь и пот, что есть в Тебе, я выжму на алтари Храма и мира, чьими именами я проклял Тебя и от чьих благ я Тебя отлучил.
«Вот, значит, повернул я голову к Дракону и прямо взглянул ему в глаза, в кого ты такой?»
«Ювелир чудовище!» оправдался, как мог, Дракон.
«Он чудовище, а ты-то кто?» оттолкнул я его и этим высвободился окончательно. Он больше не задержал меня не потому, что не мог, а оттого, что не посмел.
Что ж, так будет, заключил довольно двусмысленно, с моей точки зрения, Ювелир, утратив интерес ко всей беседе, и отдал в той же своей будничной безразличной манере знак принятия, я приму любую судьбу и ни в чём не скажу против Вас.
Я пятился от Дракона назад, всё глядя на него. В глазах голема я видел сожаление и глубокое раскаянье в своей откровенности. Но видел также и усталость, накопившуюся в его сердце от бесконечного внутреннего спора, где он, оппонируя самому себе, бесконечно себя обвинял. Я понял, что он надеялся, что в реальности тот, с кем он поделится, наконец, своей тайной, будет мягок к нему, но я его не пожалел.
Шорох заставил меня отвернуться от голема, вновь посмотрев на демонов. К мужчинам подошла сама красота, воплощенная в ступающее по бренной земле тело женщины. Красота как она есть! Высокая мастерица образов с золотыми волосами и глазами яркими, светло-карими, цвета низких звёзд. Она носила белое платье простого кроя, тонко подчеркивавшее её фигуру. Прелестница поднесла Часовщику алый ларец с золотой каллиграфической росписью. Демон его открыл, и я попытался рассмотреть, что внутри, но, даже встав на задние лапы, не справился с этим, пока он не извлёк содержимое. Моим глазам предстал наруч с обильной инкрустацией. Волшебные самоцветы? Чарующие переливы россыпи обращённых в драгоценные камни душ, вырванных из самой груди их владельцев.
Мой господин, наклонил Ювелир голову, отдавая знак почтения точеными движениями, въевшимися, наверное, за все долгие лета мира от самого сотворения в мышцы так, что позавидовала бы любая колея. Он взял один из двух наручей, предложенных ему Часовщиком и защёлкнул на левом запястье, во славу Вашу я по своей воле ограничиваю свою возможность перемещения в пространстве и отказываюсь от регенерации, чтобы я мог умереть, когда Вы скажете мне.
Мой брат, улыбнулся Часовщик, и вооруженные до зубов воины с механическими крыльями, бесшумно появившиеся пока я разглядывал женщину, приблизились к Ювелиру со спины. Это Крылатый Легион, не иначе красавцы, никогда не видел такой ладной внешней родной механики.
Мой господин, улыбнулась сдержанно и тепло, наклонив прекрасную голову, принесшая наручи женщикна, но Ювелир оставил эту реплику без внимания.
«А ведь не имела бы она права на ответ не стала бы открывать рта», подумал я сам себе.
Развернувшись, Ювелир ушел, больше не задержавшись ни на секунду. В какое-то мгновение он поравнялся со мной, но не заметил черного кота в тени огромного голема. Я хотел зацепить взглядом его мимику, заметить, больно ли ему от того, как брат и Храм с ним обошлись, стоило ему потерять для них ценность, но оказалось зря: лицо демона ровным счётом ничего не выражало.
Что ты думаешь? спросил Часовщик у женщины, стоявшей рядом с ним. Очнувшись, я снова посмотрел на неё, залюбовавшись. Мне нравилась линия её талии, подчеркнутая простой одеждой, и нравился правильный овал лица.
Если первая атака Всадницы Хаоса на Храм провалилась, то я не вижу причин для дальнейших опасений. Разрешите мне увидеть её, и тогда она, преисполнившись страстью ко мне, полюбит этот мир и, успокоившись в счастье у Ваших ног и в моих объятиях, будет верно служить Храму, ответила тихо его собеседница. Но поскольку Часовщик не отреагировал на эти слова, дала ещё одну оценку, вы слишком великодушно оставили Ювелиру жизнь, когда он сам просил смерти.